Руководящие идеи русской жизни

Не совсем даже верно сказать, будто предполагается, что выйдет корабль. Все очень хорошо знают, что никакого корабля не выйдет, а будет нечто среднее, не то плоть, не то барка, лишь бы не сразу тонуть. На дальнее плавание, конечно, ничего пригодного не выйдет, да никто о дальнем плавании и не помышляет.

И вот именно это обстоятельство делает чрезвычайно неинтересным и бесплодным серьезное обсуждение каких бы то ни было частных вопросов устройства наших учреждений как в сфере государственной, так и в сфере церковной, в том числе о переустройстве духовных академий.

В комиссии много толковалось о том, чтобы поставить духовные академии на церковную почву, создать из них учреждения, служащие Церкви, и притом именно в церковном духе. Забота вполне правильная, и точка зрения совершенно надлежащая, вдобавок ни одной из групп работников не отрицаемая. Да и когда же она отрицалась? Несомненно, что наши духовные академии не только должны быть учреждениями церковными, но и таковыми были прежде.

Беда лишь в том, что они, как это совершенно неизбежно, служили и действовали в духе тех особенностей, которые характеризуют какую-либо не отвлеченную, теоретическую Церковь, а именно русскую, данного периода.

Нельзя требовать и невозможно устроить, чтобы духовные академии, находящиеся в России XIX и XX веков, обслуживали Церковь в духе, например, III или IV века.

Каждое учреждение служит своему времени и в духе этого времени. При этом совершенно неизбежно, что каждое подчиненное учреждение несет на себе печать высшего, над ним стоящего, носит дух всего целого, к которому принадлежит. Недостатки наших духовных академий всецело истекают из общих недостатков положения Русской Церкви XIX и XX веков, и ни в коем случае не могут быть исправлены иначе, как совместно с улучшением общего положения Церкви.

Это именно и есть обстоятельство, которое всеми молчаливо или гласно сознается, вследствие чего труды по улучшению каждого частного учреждения вне всеобщей реформы становятся ныне вялы, скучны, беспоследственны. Каждый видит, что академии плохи. Лицам, поставленным на страже церковно-образовательных дел, надо что-нибудь делать, они и делают: обсуждают, изменяют разные мелочи. Но едва ли найдется много таких счастливцев, которые могли бы преисполняться надеждами на то, что если изменить, например, форму одежды или распределение дня, и даже содержание программ учебных, то академии возродятся духом.

Во всем у нас начинают не с того конца. Это одинаково относится к делам государственным и церковным. Нельзя вести и устраивать хорошо подчиненные служебные учреждения, когда центральные поставлены плохо. Нужно начинать с общего положения, а для этого, разумеется, с учреждений основных, центральных. Хотя общее положение есть в своем роде сумма частных, но руководство реформой принадлежит учреждениям центральным. Там, где требуется общая реформа, необходимо прежде всего сознать общий принцип преобразования и прежде всего соответственно установить центральные, руководящие учреждения, от которых будет зависеть весь дальнейший ход усовершенствований. Иначе ничего не может выйти. Если руководящее центральное учреждение находится в неопределенном, смутном состоянии, то это непременно будет отражаться такой же смутой низших, нисходящих учреждений. Точно так же, если бы мы устроили академию на манер протестантского богословского факультета, а центральные церковные учреждения по римско-католическому типу, то понятно, что протестантская академия не могла бы функционировать так, как функционирует в Германии, и была бы не научной, а просто бледной и бессодержательной. Нельзя говорить о «церковности» отдельных учреждений и не думать о церковности целого. Теперь от академий требуют именно «церковности», от них ждут обслуживания задач Церкви. А все управление церковное находится в положении, о котором не знаешь, что сказать: церковно ли оно само? И какие у него задачи? Даже существует ли оно реально? Мы этим не хотим сказать, чтобы управление синодальное было по существу не церковно, или что, например, обер-прокуратура не должна была существовать в православном государстве. Но все эти учреждения вырабатывались для государства совершенно иного типа, нежели то, которое имеется в данный момент. Положение Православной Церкви стало совсем иное, все слабые стороны высшего церковного управления остались, а сильные стушевались. Если прежде православные жаловались на несамостоятельность и слабость церковного управления, то что сказать теперь?