Руководящие идеи русской жизни

Все это общеизвестно. Естественно, что и вопрос о Морском Штабе сделался предметом той же политической эксплуатации. Но в данном случае положение усложнилось ролью правительства.

Казалось бы, что правительство Государя Императора не может иметь тех целей, какие имеют парламентарные политиканы, не может присоединяться к октябристской тактике — искать ограничения Монарха путем денежного давления. А между тем оно само выдвинуло законопроект о штатах Морского Штаба. Отсюда теперь на него ряд нареканий…

Всем известно, что правительства прежнего времени именно и сочиняли нашу «конституцию», именно они и выработали ее в таком смысле, что она стала орудием дальнейшего постепенного водворения у нас парламентарного образа правления. Этот исторический факт приводит теперь многих к подозрениям также и против современного правительства.

Со своей стороны, мы в отношении современного правительства стоим на совершенно иной точке зрения, мы убеждены в его безусловной преданности Монарху и Его правам, убеждены в полной лояльности правительства. Причины того положения, в какое оно стало, нам представляются в совершенно ином свете.

Как известно, не нынешнее правительство создало существующую «конституцию», а само было установлено в ее рамках. Это обстоятельство очень важное, так как налагает на правительство необходимость сообразоваться со всеми своеобразными особенностями нашей конституции.

Совершенно ясно, что правительство отнюдь не имеет права самовольно ломать существующий закон, как бы он ни был ненормален. Оно может возбуждать вопросы об изменении закона, но пока закон существует — правительство обязано действовать в его рамках. Только одной Верховной власти принадлежит естественное право изменить вредный и ненормальный закон собственной своей Волей, не сообразуясь в случае необходимости даже с существующими нормами закона. Но такое действие было бы со стороны правительства преступлением, актом государственного переворота, и только со стороны Верховной власти составило бы законный акт Верховного управления. Мы говорим в этом случае, конечно, о разуме самой государственности и ее естественных внутренних законах, а не о писанном законе 1906 года.

Итак, правительство, поставленное в обязательную для него необходимость достигать нужных для России мер не иначе, как в рамках законов 1906 года, волей-неволей принуждено идти парламентарными путями, то есть отыскивая так или иначе большинство голосов в Думе, а следовательно, делая необходимые для того компромиссы и уступки. Так ли понимает само правительство свое положение? Этого мы не знаем. Мы говорим не за него. Но для нас ясно, что логика положения именно такова, и что правительство, как бы оно ни смотрело на свое положение, в данных условиях волей-неволей должно бы было действовать в обрисованном нами смысле.

И вот, думается нам, правительство, имея в виду осуществление Высочайшей Воли и необходимость получения для того денег от «палат», и сочло себя вынужденным внести на их обсуждение не только вопрос денежный, но и учредительный, то есть должно было выйти на путь испрашивания у «палат» как бы разрешения на осуществление Монаршей Воли.

Говоря откровенно, тут получается положение столь же нестерпимое для чувства сознательного монархиста, как в оны времена была нестерпима для патриота необходимость кланяться ханам Золотой Орды, чтобы выпросить какие-нибудь льготы для порабощенной Руси. Говоря откровенно, мы бы не нашли сил кланяться Золотой Орде и предпочли бы прямо заявить власти Верховной о безусловной необходимости изменить те пункты законов 1906 года, которые приводят к столь нестерпимым положениям. Но правительство осталось на почве «конституционной легальности» и вынесло на обсуждение «палат» то, что даже и по законам 1906 года составляет прерогативу Монарха.

Этот законопроект представлялся на благовоззрение высоких собраний уже два раза. Дума, конечно, ничего не имела против нового прецедента ограничения власти Монарха, но Государственный Совет, стоя на чисто юридической почве, в первый раз отверг законопроект как не подлежащий в одной части его компетенции. В этом отношении Совет был прав, но отвержение второй статьи законопроекта приводило фактически к лишению денег для тех учреждений, которые созданы были Государем. И вот правительство возобновило попытку получить средства, и на сей раз Государственный Совет вслед за Думой принял законопроект.

Совершенно точно известно, что кабинет получил большинство голосов в Совете только посредством того, что сами члены правительства Его Величества поголовно подали голоса за акт, который дает деньги ценой нового ограничения Царских прерогатив…

И вот, по петербургским толкам, мы попадаем в «кризис» и т. п. Там размышляют, что же случится, если Верховная палата не утвердит законопроекта?