Рукопись, которой не было

По вечерам мы ходили в театр или ужинали дома с мамой, Исаем и Ниной. Исай был в ударе и рассказывал самые веселые истории из своего нескончаемого запаса. Проходили день за днем, из Москвы ничего не было слышно.

Два месяца – март и апрель – пролетели быстро, как будто бы время сжалось. И вот уже Руди надо возвращаться к Паули в Цюрих. Как я рыдала в день его отъезда! Не могла остановиться. Он прижал меня к себе, гладил по голове и успокаивал: «Все будет хорошо, Женя. Я вернусь за тобой летом, и тогда уже точно мы уедем вдвоем…»

Год спустя он признался, что вовсе не был в этом уверен. Он боялся, что ему больше не разрешат приехать в СССР и он меня никогда не увидит.

И снова письма, письма, письма…

Дорогой Руди! Завтра с раннего утра мне надо быть в лаборатории. А я закрываю глаза и вижу тебя в вагоне, ты машешь мне рукой из окна. Уже прошло два дня, точнее, только два дня. Ты только что приехал в Берлин и рассказываешь, рассказываешь, рассказываешь… Мне бы хотелось подслушать. Но ты ведь напишешь мне все, да? Это письмо пишу авторучкой, давным-давно украденной у Джонни. Она была сломана, вчера мне ее починили, но она все равно царапает бумагу. Антисемитская ручка! Эрик сфотографировал нас с балкона в тот момент, когда мы выходили из подъезда, чтобы ехать на вокзал. Фото очень занятное: маленькое такси и большие шляпы. Я его пришлю в следующем письме. Руди, мне так одиноко по утрам.

Милый Руди! Вот прошла уже неделя с твоего отъезда. Потихоньку привыкаю. По утрам больше не тянусь к тебе. Я в лаборатории, трубка электрометра перед глазами, а в руках тикает секундомер. Мне кажется, что все, что случилось в марте и апреле, – все это я себе вообразила. Конечно, эти два месяца меня сильно изменили. Я выросла и теперь скучаю по тебе совсем по-другому: намного глубже, намного сильнее, но и спокойнее. Вчера я видела Дау, который приехал с каким-то математиком к Кибелю обсудить уравнения гидродинамики. Он метал громы и молнии. Зимнюю одежду сменил на летнюю, то есть снял галстук. Через два дня у меня начинаются уроки немецкого. Подходят к концу измерения в лаборатории, и дальше буду работать в Радиевом институте. У них есть свинцовая пушка – буду изучать гамма-излучение! Ночью мне снился сон, что я в Берлине, но ты не можешь меня найти. Вполне возможно, что, когда я приду домой, увижу на столе письмо из Иностранного отдела: «Пожалуйста, зайдите 7 мая за документами». Вот было бы здорово! Тебе повезло с женой, Herr Doktor. Целую,

твоя жена, добродетельная и голодная.