Руки вверх! или Враг №1

— А где гарантия, что вы и нас в рамках подлости не предадите? — усмехаясь, спросил полковник Егоров.

— Да, таких гарантий мы не даем, — пропищал Канареечка. — Наша подлость безгранична.

— Гражданин полковник! — вдруг взмолился Бугемот. — Мы же не дети! Мы взрослые люди. Чего вы от нас хотите? Ведь вы же прекрасно знаете, что каждый из нас с огромным удовольствием вас предаст. Мы просто не можем не предавать!

— Нас специально учили этому! — пропищал Канареечка.

— Профессора и доценты! — гордо добавил Мяу.

И лишь один ЫХ-000 не проронил ни одного слова.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ, в которой действуют крупнейшие специалисты по работе и борьбе с детьми

ГЛАВА №20 Сугубо научная, в ней разъясняется, что означают первые четыре буквы в слове «Перевоспитание»

НОСИЛКИ, НА КОТОРЫХ ГОРДО ЛЕЖАЛ ВОЗОМНИВШИЙ СЕБЯ ВЫДАЮЩИМСЯ ЧЕЛОВЕКОМ ТОЛИК ПРУТИКОВ, несли два санитара.

— Здоров парень с виду, — сказал один из них, — а легок. Чем это вы его выкармливали?

— Болезнь это, — грустно ответил папа Юрий Анатольевич. — А ест он в обыкновенных количествах.

— Я не больной, — важно возразил Толик. — Я выдающийся.

— Выдающийся? — удивился старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Чем выдающийся? Толстота твоя пустая какая-то. Дутыш ты, что ли?

Толик покраснел от возмущения, проговорил:

— Взрослые люди, а разговоры неумные, детские.

Санитары чуть носилки не выронили, а Юрий Анатольевич попросил:

— Не сердите его. Молчите.

— Он что, сильно умный? — спросил санитар.

— Считает себя умным. Болезнь это такая.

Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз быстро осмотрел Толика, снял очки, долго протирал их, потом водрузил на переносицу и спросил:

— Значит, днем вот такой, а ночью худеет?.. Прелюбопытно! А вес нормальный?

— Нормальный, — ответил старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Воздуху он, видать, наглотался. А обратно выпустить не может или не хочет.

— Попросите санитаров удалиться, — морщась, сказал Толик, — они действуют мне на нервы.

Моисей Григорьевич отпустил санитаров и предложил:

— Расскажи мне о себе. Что с тобой произошло?

— Вы не знаете? — обиженно удивился Толик. — Всем должно быть известно о моем подвиге, а оказывается, почти никто не знает! Ведь я же смело и отважно задержал иностранного агента!

— Правда, правда, — скорбно подтвердил Юрий Анатольевич.

— Этого я как раз и опасался! — в сильном волнении воскликнул Моисей Григорьевич. — Продолжай, мальчик. Я очень внимательно тебя слушаю, боясь пропустить хотя бы одно слово.

— Вот это правильно! — И на глазах психоневропатолога Толик еще немного потолстел. — Я задержал шпиона и таким образом стал выдающимся человеком. Все должны мной гордиться, уважать меня, ценить, любить, обожать. А мне завидуют. Даже по телевизору меня не показывали.

— Ну, это дело поправимое, — успокоил его Моисей Григорьевич. — А учиться дальше ты собираешься?

— Зачем? — поразился Толик. — Пусть учатся те, кто еще ничего не добился в жизни.

— Что же ты будешь делать, если не учиться?

— Видимо, буду отвечать на многочисленные письма.

— Какие письма? — вздрогнув, спросил Юрий Анатольевич.

— Восторженные, — невозмутимо объяснил Толик. — Ведь рано или поздно люди все равно узнают о моем подвиге, и я буду получать многочисленные восторженные письма. Не отвечать неудобно. Подумают, что я зазнался.

— Да, тебе предстоит огромная работа, — озабоченно согласился Моисей Григорьевич. — Пока останешься здесь. Мы уже получили много заявок от желающих тебя повидать. Дома принимать так много людей неудобно: всю квартиру затопчут. — Он позвал санитаров и приказал: — Как можно быстрее приготовить для выдающегося человека отдельный выдающийся кабинет! Вымойте выдающегося человека в выдающейся ванне, оденьте его в выдающееся белье и уложите в выдающуюся постель!

Санитары унесли довольного Толика.

— Чем он болен? — почти со стоном спросил Юрий Анатольевич. — И что вы с ним намерены делать? Какие заявки? Это же насквозь больной ребенок, а вы потакаете ему…

— Главное, успокойтесь, — торжественно произнес Моисей Григорьевич, — не волнуйтесь и, тем более, не паникуйте. Случилось как раз то, что я когда-то и предсказывал. Это очень редкое в детском возрасте заболевание. И очень опасное. Одна из форм мании величия — mania dutica (мания дутика).

В дверях появился старший санитар Тимофей Игнатьевич и проворчал:

— Не погружается да и все.

— Что не погружается? Куда не погружается?

— Выдающийся человек в выдающуюся ванну не погружается. Плавает. Как пробка. Мы его погружаем путем нажатия на него руками, а он обратно всплывает. И одно твердит, что мы будто бы неумные. А он, видите ли, шибко уж умный.

— Под душ его лучше, — посоветовал Юрий Анатольевич, — и не спорьте с ним.

— Была нужда, — проворчал старший санитар Тимофей Игнатьевич и ушел.

Моисей Григорьевич, в волнении расхаживая по кабинету, заговорил: