Рука в перчатке

Завтрак следовало подавать к восьми часам. Свадьба была назначена на полдень, до того времени многое еще предстояло сделать, и при этом успеть накрыть стол к завтраку. Только Дафне, как обычно, завтрак подавали в ее комнату. Сделавшая это Мэгги отдернула шторы, даже не заметив при этом смертельной бледности девушки.

Вниз на завтрак спустились только Гертруда, Амелия и Джонни Хэвиленд.

В половине девятого Лейн и Мэгги прошли в библиотеку, собираясь навести порядок – до сих пор она служила главным местом подготовки к торжеству. На столах валялись документы, письма, списки и запоздалые подарки к свадьбе.

Лейн открыл дверь. Шторы все еще были задернуты. Ледяная мгла еще висела в воздухе. Мэгги отдернула шторы, а Лейн направился к большому столу, на котором искрились и сверкали свадебные подарки. Он сразу заметил, что серебряные подсвечники, такой же поднос и различные мелочи, о которых он потом не мог вспомнить, но по виду весьма ценные, грудой валялись на полу. От окна падал узкий луч света, и только потом он заметил какой-то тюк в проеме двери между библиотекой и гостиной.

Лейн не мог точно сказать, что происходило после этого. Но сам он внезапно оказался на коленях рядом с телом. Это был Бенджамен Брюер, и за его спиной Мэгги зашлась в истерическом крике.

Крик был таким пронзительным, что его услышали в столовой. Он разбудил даже Денниса Хэвиленда, который прямо в купальном халате поспешил спуститься вниз. Наконец из своей комнаты выбрался и Роули, полностью одетый, корректный и удивительно хладнокровный на фоне царившего внизу общего замешательства.

Дафна, которая у себя в комнате пила черный кофе и разочарованно рассматривала себя в зеркале, слышать крик не могла – ее спальня находилась в самом дальнем конце южного крыла.

Для нее вся ночь прошла в бесконечно мучительных треволнениях от вопроса, который она задавала себе снова и снова: когда ее начнут допрашивать?

К этому моменту следовало подготовиться так, чтобы никто ничего подозрительного не заметил. Деннис принял за нее решение, и теперь ей приходилось следовать тем путем, который он указал.

Бена убили. Никакого оружия на месте не оказалось. Кто же его убил?

Она налила себе еще кофе – и облилась.

Как только в дверях появился Джонни Хэвиленд, она сразу поняла, зачем он прибыл. Он молча стоял в дверях и смотрел на нее голубыми глазами, которые никак не казались веселыми. Светлые кудри рассыпались в беспорядке, и, вероятно, он впервые выглядел на свои пятьдесят пять. Он не бросался в глаза, что уже говорило, что что-то не так.

Присев на край постели, Джонни покосился на нее, нервно поигрывая ключом.

– Даф, знаешь, случилась неприятность. Ну... с Беном.

Его рот слегка дрожал под светлыми усами.

– Даф, ты... гм... любила Бена? Дело в том, что... теперь уже вчера... с ним случилась беда. Похоже, в дом забрались воры, Бен, видимо, услыхал шум или что-то подобное. Он спустился вниз, и...

– Бен, – выдавила Дафна.

– Его убили, – закончил Джонни, пристально наблюдая за ней. – Он мертв, Дафна. Полиция уже в пути.

Она не могла поднять глаза – Джонни слишком хорошо их знал и увидел бы в них слишком много. Дафна пристально уставилась на кусочек ткани, и никогда в жизни не забыла про это зрелище. Снегопад снаружи прекратился. А на стуле висело желтое бархатное платье, подол которого так и не просох. Неожиданно она подумала, что платье нужно было давным-давно спрятать.

Джонни откашлялся.

– Сейчас здесь будет полиция. Гертруда полагает, они начнут нас всех допрашивать. Хотя дело довольно ясное. Думаю, все дело в воровстве.

– Разумеется, – беззвучно выдавила Дафна.

– Внизу страшновато, – озабоченно продолжал Джонни. – Тебе лучше оставаться здесь, Даф. Возможно, полиции ничего от тебя не потребуется. Мы скажем, что для тебя это стало слишком тяжелым шоком.

Он замолчал и, задумавшись, рассеянно уставился перед собой.

– Гертруда просила тебе передать, что она уже обзвонила всех приглашенных и сообщила в газеты, что свадьба не состоится. Ты здорово держишься, моя дорогая. Я тобой горжусь...

Однако, говоря это, он смотрел мимо.

Конечно, он должен был знать, что она никогда не любила Бена. Однако сверх того он ничего не знал. А ей приходилось говорить, задавать вопросы.

– Что случилось? Я имею в виду, когда его нашли?

Джонни принялся рассказывать, как все было.

– И знаешь, что сказала Гертруда, когда услышала, что Бен мертв? Она стояла там с красным от возбуждения лицом и повторяла: "Слава Богу!". Причем так просто! Меня это, естественно, сбило с толку. Я никак не мог поверить Лейну. Но Гертруда все твердила: "Слава Богу!" – и явно совершенно так же думала. И это несмотря на все хлопоты с подготовкой свадьбы!

Он закурил и заметил:

– Странно, что никто ничего не слышал, даже выстрела.

Кто-то постучал в дверь. Джонни отозвался, и в комнату вошла Гертруда.

– Дорогая, – воскликнула она, – значит, Джонни тебе все рассказал! Ну, мне нечего добавить. Ты знаешь, как я относилась к Бену. Хотя ничего подобного, естественно, я не желала, особенно в такой день.