Руина, Мазепа, Мазепинцы

Выговский стал доказывать неосновательность свидетельств

тех, которые дали такие показания: они были преступники и уже

казнены; мало ли чего и мало ли на кого наговорить может

преступник под пыткою. Так представлял Выговский. Его не слушали

и говорить ему не давали. Лица, приглашенные Маховским и

Тетерею, держали их сторону; собрание, куда прибыл Выговский

как бы на совет, обратилось в суд над ним.

Тетеря и Маховский приказали читать военный артикул: в

нем нашли они, что за преступление, в каком обвинялся киевский

воевода, виновный подвергался смертной казни расстрелянием.

<Вы не судьи>, сказал им Выговский: вы не имеете права

читать мне приговоры по артикулу. Я воевода и сенатор Речи-

1 Показания эти, в то время прочитанные, гласили так: носивший

звание пехотного полковника в ватаге Сулимки Павло Рябуха показывал, что Сулимка, взявши от Выговского трех заложников, приехал на

свидание с ним в Саволиш, вместе с товарищами своими (Василем Турчинен-

ком, Улашиненком, Михаилом Сонтовским, Дмитром Солоненком, какими-то Грицьком, Василем и другими). Выговский перед ними

присягнул на евангелии, а они от себя произнесли перед ним присягу. Тогда

воевода киевский дал Сулимке 20 талеров за подкопы и другим

товарищам его подарил по шести талеров; сверх того, дал им хоругвь пеструю

и универсал, в котором приглашал малороссиян собираться под знамя

Сулимки против поляков. Сулимка, приехавши в Торговицу, разослал

тридцать Козаков со списками этого универсала созывать поспольство, возбуждая его против поляков от имени Выговского. Другой преступник, которого показание было прочитано, был Тысенко, брат Кальницкого

полковника Вареницы. Он показал, что Сулимка, по возвращении от

Выговского, по повелению последнего, отправил список универсала в Терлицу, с мошоровским сотником Иваном Данченком - побуждать народ

истреблять старост, панов и шляхту. Третий преступник, Соломка, подтверждал

сказанное Рябухою, но заметил, что сам лично не был при свидании

Сулимки с Выговским, потому что козаки его не пустили в избу, где

находились последние, а сказывали ему три попа о том, что у Сулимки

с Выговским происходила взаимная присяга. Пам. Киевск. Комм., IV, 409-411.

31

Посполитой: меня судить могут только король и сенат. Их суду

я вполне подчиняюсь, а вашего суда не признаю>.

Выговский говорил юридически сущую правду, но его не

слушали. Вечерело. Самозванные судьи вышли молча. Сторожа

схватили Выговского под руки и увели в избу, назначенную быть для

него тюрьмою до исполнения приговора. Кругом избы поставлен

был караул.

При наступлении ночи вышел к Выговскому офицер Махов-

ского и объявил, что приговоренный к казни будет расстрелян на

рассвете.

Выговский заплакал и спросил: <где король? по крайней мере, дайте мне написать к моему государю. Его воля пусть будет!>.

Последовал отказ.

Когда стала заниматься заря, к Выговскому в избу вошли

караульные. Выговский стоял на коленях перед образом и читал

акафист Пресвятой Богородице. Ему сказали, что пора идти на смерть.

<По крайней мере>, сказал тогда Выговский, <позвольте же

мне умереть, как прилично христианину. Пришлите ко мне

православного священника исповедать меня и напутствовать

причащением святых тайн>.

И на это последовал отказ.

Караульные потащили его из избы, и едва Выговский вышел

за дверь, как поставленные заранее с ружьями жолнеры послали

ему смертоносные пули почти в упор.

<Он погиб, - говорит польский летописец, - скорее жертвою

личной к нему вражды, чем действительного преступления!

Беспримерно несправедливое дело: сенатор и воевода без надлежащего

суда казнен полковником королевского войска>.

<Он окончил жизнь поносно и бесчестно за пролитую некогда

по его воле кровь людей и за несоблюдение присяги, данной

русскому государю>, - говорит о нем русский летописец.

Жена его, рожденная Ететкович, как только услыхала о

трагической судьбе, постигшей мужа, в ту же минуту упала и умерла1.

В сущности остается неясным и неизвестным: в какой степени

были справедливы поднятые против Выговского обвинения в

желании подчиниться .снова царю и восстановить украинское посполь-

ство против Польши. Сбитые с колеи малороссияне в то время так

легко перебегали с одной стороны на другую, что никакая

предшествовавшая деятельность козака не давала возможности решить, на

что вперед он был способен или неспособен. Поэтому нельзя

поручиться, чтоб и Выговский, некогда соблазнившийся льстивыми

уверениями поляков, обещавших Украине федеративную свободу, не

увидел впоследствии по опыту всей неосуществимости таких видов

* Южно-русские летописи, изданные Белозерским, II.

32

и не пришел к мысли, что его любимой родине нет другого

спасения, как только оставаться в непоколебимой верности и подчинении

русскому государю, которому он когда-то присягнул вместе с

Богданом Хмельницким.

Весть о казни -Выговского разнеслась между восставшим по-

спольством и усилила негодование против польской власти. Вос-

станцы еще пуще злобились на Тетерю и хотели извести его. Тетеря

отправился в свой Чигирин, чтоб укрепить его к обороне против

угрожавшего с левой стороны Днепра Бруховецкого. Между тем в