Олег был готов взорваться, нахамить, выплеснуть тьму, что накопилась в душе за эту ночь. Он провел в отделении всего пару минут, а уже готовился к скандалу, истерике, и вдруг…
«Но ведь это я не спал всю ночь, а не они. Я нервничал. Я дергался. Я».
Огромным усилием воли Олег взял себя в руки.
Милиционеры, судя по всему, прекрасно поняли состояние молодого человека. Они тоже готовились к скандалу. Они знали, какими приходят в их кабинет люди.
– Когда пропала? – повторил Стоценко.
– Разве вы не будете заполнять протокол? – негромко спросил Олег.
– Протокол чего?
– Я не знаю, – пожал плечами молодой человек. – Я думал, что напишу заявление, вы заполните какие-то бумаги, и делу будет дан ход.
– Не в первый раз, что ли?
– В первый.
Стоценко почесал авторучкой в затылке. Кузьмин заложил ногу за ногу. В соседнем кабинете радио заголосило мутной попсой.
– Ваше имя?
– Часовщиков Олег Николаевич.
– О ком вы хотите заявить?
– Соболева Юлия Константиновна.
– Жена?
– Гражданская.
– То есть не жена.
– Мы живем вместе.
– Давно?
– Это важно?
Стоценко чуть приподнял брови:
– Раз я спрашиваю, значит, важно.
Наверное, милиционер не хотел хамить, однако прозвучала фраза грубовато, и Олег возмутился:
– Послушайте, товарищ старший лейтенант, вы не могли бы себя вести чуть-чуть вежливее? Я не спал всю ночь. Я очень сильно беспокоюсь. Поэтому…
Стоценко выставил перед собой левую ладонь:
– Извините.
В правой руке он вертел авторучку.
– У меня складывается впечатление, что вам абсолютно все равно.
Кузьмин отвернулся к окну и зевнул. Лейтенант надеялся, что этот жест Олег не заметит. Зря надеялся. Но реагировать на зевок молодой человек не стал, побоявшись сорваться.
– Мне сейчас очень тяжело. Я пришел к вам, и что я вижу?
– Вы мне не поверите, Олег Николаевич, но я вас понимаю. – Впервые в голосе милиционера появилось нечто, похожее на участие. – Честное слово – понимаю.
– Неужели?
– Навидался, Олег Николаевич, вы уж извините за такое выражение. В этот кабинет всегда приходят люди, которые не спали предыдущую ночь. Они взвинчены. Напуганы. Обеспокоены. Они меня торопят. Они срываются и начинают кричать. Но есть правила, которые я не могу нарушить, и вопросы, которые я не могу не задать. И эти правила составлены не просто так, а на основе опыта. Многолетнего опыта.
– Я понимаю. – Олег смутился. – Я просто прошу вас быть чуть вежливее.
– Я постараюсь.
Кузьмин отошел от окна к тумбочке, налил в стакан воды из чайника и жадно выпил.
– Вы давно живете с Юлией?
– Больше года.
– А знакомы?
– Два года.
– Серьезные размолвки были? Такие, чтобы она или вы уходили из дому и ночевали у друзей или родителей?
– Нет.
– Честно?
– Честно. Настолько серьезных размолвок у нас не было. – Олег криво улыбнулся: – Пока не успели.
«Сколько бы я дал, чтобы у нас еще появилась возможность крупно поссориться! Пусть мы разругаемся в пух и перья! Пусть она хлопнет дверью и уйдет ночевать к родителям! Пусть! Главное, чтобы она была жива!»
– Насколько я понял, Юлия не пришла домой сегодня ночью?
– Совершенно верно.
– Вопреки обыкновению?
– Да.
– Вчера вы не ругались?
– Нет.
– Олег Николаевич, пожалуйста, подумайте еще раз: не могло ли вчера в ваших отношениях случиться нечто, способное серьезно обидеть Юлию? Когда люди живут вместе долгое время, они порой перестают за собой следить. Возможно, случайная фраза, незамеченная и ничего не значащая для вас, произвела на Юлию сильное впечатление. Подумайте, попытайтесь вспомнить.
– Или в вашем телефоне есть ненужные SMS, – добавил Кузьмин. – Или ненужные фотографии.
– Мы не копаемся в вашем белье.
– Пока.
– Просто это очень важно.
– У меня нет «ненужных» SMS, – спокойно ответил Олег. – И вчера мы не ругались. Когда я уезжаю на работу, Юлька еще спит. Я сам делаю себе завтрак.
– Во сколько Юлия должна была вернуться домой? – резко подал голос Кузьмин.
Лейтенант спросил жестко, громко, да еще и стоя за спиной молодого человека. Как будто холодной водой облил. А Стоценко, не отрываясь, изучал выражение лица Олега.
– Юлька – журналист, точнее, еще учится на журналиста, но уже работает. У нее свободный график. Обычно она приезжает домой к восьми, максимум, к девяти вечера, если мы никуда не собираемся. У нас есть договоренность, если кто-то задерживается и не появляется до девяти, то он предупреждает.
– Договоренность работает?
– Всегда. Если один из нас задерживался после девяти, второй знает, где он.
– Ее мобильный? – быстро спросил Стоценко.
– Выключен или недоступен.
– Угу.
– А где вы были вчера? – поинтересовался Кузьмин.
Летящие из-за спины вопросы слегка нервировали молодого человека, однако Олег решил не поддаваться и ответил спокойным тоном, глядя прямо в глаза Стоценко:
– Дома.
– А до этого?
– На работе.
– График передвижений составить можете?
– Зачем?
– Я говорил, что не задаю вопросы просто так, ради интереса, – мягко напомнил Стоценко. – Семейные дела непредсказуемы.
– Случаи бывают разные, – подтвердил Кузьмин. – Сидит здесь убитый горем муж, требует отыскать драгоценную супругу, усладу очей своих, а потом выясняется, что сам же и закопал любимую.