Рублев

В 1412 году в двух поприщах от столицы, на левом берегу Москвы-реки была построена белокаменная церковь Благовещенья на Дорогомилове. Пригородная эта местность, которая получила название, должно быть, за красоту и удобство расположения, принадлежала ростовской епископии. Здесь находилось подворье — представительство тамошних владык при московском митрополите.

Конечно, иконы здесь могли писать ростовские художники. Но не исключено, что их заказывали москвичам. Возможна и работа совместной московско-ростовской дружины. Такие содружества мастеров из разных городов в XV веке известны. Вполне вероятно, хотя это и не отмечено в сохранившихся письменных источниках, какое-то участие в создании иконостаса и росписей дорогомиловской Благовещенской церкви андрониковских художников Андрея и Даниила.

Под 1413 годом летописец подробно опишет событие, которое не могло не привлечь внимания Рублева. Оно произошло в пятнадцати поприщах от подмосковного города Можайска, в отчине князя Андрея Дмитриевича, в селе на реке Колочи. Один бедный крестьянин, «некий человек земледелец прост, поселянин и убог сый» именем Лука бродил по лесу неподалеку от своего жилища и увидел стоявшую в расселине дерева небольшую икону — складень с двумя «затворцами», «на ней же написан образ пресвятыя Богородицы». На боковых створках — «затворцах» — изображены были на одном пророк Илья, а на другом Никола. Такие найденные, или, как их называли в те времена, явленные, иконы очень чтились. От них чаяли чудес и исцелений. Икону, названную по месту обретения Колоцкой, торжественно перенесли в Можайск, а оттуда в Москву, Здесь ее встречал крестным ходом весь город: встретят ея со кресты митрополит и епископы и весь священнический чин, тако же князи и княгини с детьми и бояре и вельможи и все православное христианское множество чудес ради бываемых от нея…»

Почти наверное можно утверждать, что Андрей, если он не был в отъезде, входил в это «множество» встречавших. Новая святыня интересовала его и как художника. Не знал тогда Рублев, что это торжество обернется со временем соблазном для нашедшего ее крестьянина. Лишь несколько лет спустя пойдут по Москве разговоры о том, как не устоял Лука, когда стали его, нашедшего образ, «вельми чтити».[28] Ходил он с явленной иконой «прошаком», собирал на церковь. Собрав множество богатства, и церковь выстроил, и себя не обидел. Устроил себе хоромы светлые и высокие и зажил по-княжески. Запохаживал в светлых одеждах в сопровождении многих слуг. И за трапезой его не переводились теперь «дорогая брашна и многие пития благовонные». Не удержался человек, захотел корысти от того, что бескорыстно дорого было остальным, стал торговцем, что наживается при святыне…

В 1416 году перестраивали заново Благовещенский собор. Не исключено, что это случилось после московского пожара 1415 года. Не писал ли и здесь Рублев фрески или иконы?

В том же 1415 году и у великого князя Василия Дмитриевича учинилось в семье прибавление — ранней весной 10 марта родился сын Василий. Но и смерть не дремала. Через два года пришлось великому князю схоронить двадцатилетнего своего наследника Ивана, который княжил в то время в Нижнем Новгороде. В тот год смерть не разбирала, кто молод, а кто стар. Свирепствовала чума. Правда, эпидемия коснулась в основном северозападных областей. В московских пределах ею были охвачены лишь Дмитров и ближайшие к нему волости. Летописец отметил новое, до сих пор как будто бы не бывшее явление: множество больных принимали перед смертью монашество. Раньше это было в обычае лишь в княжеской среде.

Укреплялись пограничные местности на Волге.

В 1416 году начали строить укрепление — «заложен бысть град» — в Костроме. Ордынцы в Московской Руси не появлялись, но слышано было, что бесчинствовали они на Руси Литовской — воевали около Киева, пограбили и пожгли Печерский монастырь.

Волновала в те годы москвичей и церковная смута в русских областях, что входили в состав Литвы. Литовские князья давно уже пытались поставить особого, независимого от Москвы митрополита для своих русских подданных. Московское же правительство упорно и последовательно боролось за церковное единство русского народа, справедливо видя в нем залог сохранения национальной и культурной общности с русскими, которые оказались в подданстве иноверного и чужеродного государства.

В 1416 году собор западнорусских епископов по требованию Витовта избрал митрополитом на литовскую православную кафедру болгарина Григория Цамблака. То был человек книжный и сам писатель. Но в глазах москвичей избравший его собор был беззаконным сборищем, а сам новоизбранный митрополит «мятежником церковным», разрушителем народного единства.