Рубидий

— Хорошо, пять минут у меня в машинном зале, — разрешил Александр. Он обошёл Хунту и в сопровождении гномов спустился вниз по лестнице. Какая-то часть его сознания вопила от стыда и ужаса. Но целому Привалову страшно не было — так, слегка противно.

Когда он вошёл в машинный зал, то увидел всё ту же компанию. Все сидели кто на чём — напряжённые и злые. Привалов по привычке сел на вводилку.

— Ну и как всё это понимать прикажешь? — с места в карьер начал Почкин.

— Во-первых, — сказал Привалов, — я не понимаю, что вам от меня надо. Кроме того, что вы все чем-то недовольны и хотите меня запугать. В-вторых, — он повысил голос, заметив, что Корнеев собирается что-то сказать, — я больше не сотрудник Института. Я подал заявление, и Камноедов его подписал. Задним числом, — добавил он. — Так что этот рабочий день у меня последний. С завтрашнего дня я свободен.

— Это как же Камноедов подписал? — прищурился Хунта. — Да ещё и задним числом? У него же допуск по третьей форме...

— Вот так и подписал, — пожал плечами Привалов. На самом деле он не знал, как Преображенский выбил из Камноедова бумагу, но обсуждать этот вопрос с Хунтой считал совершенно излишним.

— Выясни потом, — бросил Хунта Почкину. — Думаешь убежать, Привалов? И куда же ты побежишь?

— Бежать от кого? — спросил Привалов. — От вас, что-ли? А зачем? Вообще, какие ко мне претензии?

— Тут не ты с нами разговариваешь, тут мы тебя спрашиваем, — Хунта включил свой страшный свистящий шёпот. — Давай, миленький, рассказывай. Или мы с тобой по-другому говорить будем...

Тут Привалов внезапно понял, что у Хунты нет никакого реального повода с ним расправляться — ни магически, ни административно. Кристобаль Хозевич просто-напросто ломал перед клевретами обычную комедию: изображал сильную личность.

— Я уже всё сказал вам лично, — отбил он подачу, усилив голосом слово "лично".

— Ты мозги нам не еби, — начал Ойра-Ойра. — Мы всё знаем. Про твои дела с Бальзамо.

— Ну знаете и хорошо, — Привалов пожал плечами.

— Дела с Бальзамо? — заинтересовался Эдик. — Какие же это дела с Бальзамо?

— Никаких, — честно ответил Привалов. — Мы с Джузеппе Петровичем всё закончили. Да вы у него сами спросите, если мне не верите.

— Закончили? Что закончили? — прицепился Эдик.

— Всё закончили, — в том же тоне ответил Привалов. — Все вопросы к Джузеппе Петровичу.

— Ты не это самое тут, — скривился Ойра-Ойра. — Джузеппе Петро-о-ович, понимаешь, у него. Кто он тебе и кто ты ему, хоть осознаёшь?

— Я много чего осознаю, — сказал Александр, — кроме того, чего вам от меня надо.

— Да заебал уже, чмошник хуев! — вдруг взвился Корнеев и взмахнул руками, творя какое-то заклинание.

Александр ощутил, что его как будто окатило ведром невидимых помоев, но они его почему-то не запачкали, только в воздухе резко завоняло тухлым яйцом.

Хунта демонстративно понюхал воздух. Поморщился, убрал запах.

— Витя, — сказал он, — если ты ещё раз навоняешь в моём присутствии, я тебя превращу... — он помедлил, — во что мы его превратим, Володя? — обернулся он к Почкину.

— Во что хотите, — отбился Почкин.

— Володя, я тебя спрашивал не о том, чего я хочу, — нажал Хунта в своей манере. — Это не твоего ума дело — чего я хочу. Я тебя ясно спросил, во что превратить вот эту вонючку. Ты мне не ответил. Ты начал зубы мне заговаривать, Володя. Может, лучше нам тебя во что-нибудь превратить? А если другие варианты попробовать? Например, выпотрошить и в аквариум посадить? Что скажешь, Витечка? У тебя есть аквариум подходящий?

— Ну что значит аквариум... — не нашёл лучшего ответа Корнеев.

— Теперь ты не знаешь, что значит аквариум? Привалов, объясни этому недоумку, что такое аквариум, — как бы вспомнил Хунта об Александре.

Что-то внутри Привалова радостно взвизгнуло: Хунта избрал вместо него другую жертву, Витьку, он простит Сашу, он не будет мучить Сашу, он отпустит Сашу домой, к Стелке...

Александр поморщился и сказал:

— Про аквариум в словаре написано. А мне пора собираться.

Все переглянулись.

— Знаешь, Саша, — сказал Ойра-Ойра, — есть формальные вещи, а есть неформальные. И ответственность бывает за них. Формальная и неформальная.

— Вот я и говорю: вы тут собрались меня запугивать, — заключил Александр.

— Мы тебя, Саша, не запугиваем, — вступил Корнеев. — Мы тебя блядь даже не предупреждаем. Мы тебя, Сашуля-хуюля, информируем. Ты понял, бля? Ты, блядь, понял, что тебе, мудаку...

— Завали ебало, Корнеев! — рявкнул Хунта. — С тобой мы ещё поговорим, — пообещал он Привалову. — А с вами, — повернулся он к своим клевретам, — мы поговорим вот прям ща...

Он щёлкнул пальцами и вся компания исчезла в дыму и искрах.

И опять какой-то голосок внутри Привалова запищал от восторга. Всё оказалось не так страшно, опасность исчезла, теперь можно бежать домой, к Стеллочке...

Александр подумал о Стелле. Домой идти было противно, но нужно. Он прожил с этой бабой достаточно долго, чтобы всё сказать ей лично. Поговорить с сыном, если тот захочет слушать. И взять личные вещи. Кстати, найти сберкнижку. Накоплений на ней было кот наплакал, но на дорогу до Ленинграда должно было хватить.