Руби

Мама Диди внезапно остановилась и испустила пронзительный визг, который заставил мое сердце на мгновение замереть. Мне показалось, что оно поднялось к самому горлу. Я не могла сделать глоток. Я едва дышала. Мама Диди замерла, а потом упала на диванчик, уронив голову набок и закрыв глаза. Какое-то мгновение никто не шевелился и не произносил ни слова. Потом Нина дотронулась до моего колена и кивнула в сторону двери. Я быстро поднялась. Старуха пошла вперед и открыла нам дверь.

– Поблагодари Маму, пожалуйста, Grandmere, – сказала Нина. Старушка кивнула, мы ушли.

Мое сердце не переставало скакать в груди, пока мы не добрались до дому. Нина была уверена, что теперь все будет в порядке. Я же не могла представить себе, чего следует ожидать. Но когда Жизель вернулась из школы, она нисколько не изменилась. И даже накричала на меня за то, что я убежала из школы, обвинив во всем случившемся.

– Из-за того, что ты убежала, Бо подрался с Билли, и их обоих отвели к директору, – сказала она, останавливаясь у двери моей комнаты. – Родители Бо должны прийти в школу, и только после этого ему будет разрешено посещать занятия.

Все теперь думают, что ты сошла с ума. Это была просто шутка. Но меня тоже вызвали к директору, и он намерен нанести визит папе и маме. Все благодаря тебе. Теперь у нас обеих неприятности.

Я медленно повернулась к ней, мое сердце было полно гнева. Мне казалось, что я не смогу говорить без крика. Но была поражена и напугана сдержанностью своего голоса:

– Мне очень жаль, что Бо подрался и у него проблемы из-за того, что он пытался защитить меня. Но я совсем не жалею, что досталось тебе.

Это правда, что я жила в мире, который считается довольно отсталым по сравнению с тем, в котором жила ты, Жизель. И правда также то, что там люди более простые и там происходят вещи, которые горожане сочтут ужасными, грубыми и даже аморальными.

– Но те жестокости, которые ты проделала со мной и позволила сделать другим, превращает все, что я видела на протоке, в детскую забаву. Я думала, мы сможем быть сестрами, настоящими сестрами, которые доверяют друг другу и заботятся друг о друге, но ты решила вредить мне любыми путями, какими только сможешь, – сказала я. И слезы покатились по моим щекам, несмотря на все мои усилия сдержаться и не плакать в ее присутствии.

– Ну конечно, – ответила Жизель, в ее голосе тоже слышались рыдания. – Теперь ты стараешься сделать меня дрянью. Но ведь именно ты появилась у нашего порога и перевернула наш мир вверх дном. Это ты заставила всех полюбить тебя больше, чем меня. Ты украла Бо. Скажешь, нет?

– Я его не крала. Ты сказала мне, что он тебе больше не нравится. Так, во всяком случае, ты говорила.

– Ну и что… Не нравится. Но мне и не нравится, что кто-то уводит его от меня, – добавила сестра. Какое-то время она молчала, сдерживаясь от гнева. – Не советую тебе подводить меня, когда придет директор, – предупредила она и удалилась.

Доктор Сторм действительно нанес визит. Разняв драку Бо и Билли, преподаватель забрал фотографию и отнес ее директору. Доктор Сторм рассказал Дафне об этом снимке, и она позвала меня и Жизель перед обедом в кабинет. Она была так переполнена гневом и стыдом, что лицо ее исказилось, глаза стали огромными и наполнились яростью, рот растянулся в гримасе, а ноздри широко раздулись.

– Кто из вас позволил, чтобы был сделан подобный снимок? – потребовала она ответа. Жизель быстро опустила глаза.

– Никто, мама, – ответила я. – Несколько парней проникли в дом Клодин без ведома кого-либо из нас, и, когда я переодевалась в костюм для нашей игры, они сделали этот снимок.

– Уверена, что сейчас мы уже являемся посмешищем всей школы, – проговорила Дафна. – А Андрисы должны явиться к директору. Я только что разговаривала с Эдит Андрис. Она вне себя. Впервые Бо попадает в серьезную неприятность. И все из-за тебя, – обвиняла она.

– Но…

– Ты, наверное, делала что-нибудь подобное у себя на болоте?

– Нет, конечно нет, – быстро возразила я.

– Не понимаю, как ты ухитряешься влипать в одну ужасную историю за другой, да еще с такой скоростью. Но выходит, что это так. Впредь без разрешения не смей никуда ходить, никаких вечеринок, никаких свиданий, никаких дорогих обедов, ничего. Понятно?

Я подавила слезы. Защищаться было бесполезно. Все, что доходило до ее понимания, это то, как она была опозорена.

– Да, мама.

– Твой отец еще не знает о случившемся. Я расскажу ему об этом, когда он вернется и я сама немного успокоюсь. Иди наверх и оставайся в своей комнате до обеда.

Я вышла из кабинета и пошла наверх, чувствуя себя какой-то оцепенелой. Будто теперь уже было все равно. Пусть делает со мной все, что хочет. Не имеет значения.