Рубеж

Андрей Валентинов, М. и С. Дяченко, Генри Л. Олди Рубеж

ЗАНУДНОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ ДЛЯ ВЪЕДЛИВЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ

У семи нянек, как известно, — дитя без глазу. Правда, у этой книги не семь, а только пять авторов, но все они успели снискать немалую популярность и, значит, могут сойти не просто за няньку, а за няньку дипломированную, особо опасную детским очам. Можно представить, что понаписали господа сочинители, собравшись этаким кагалом!

И в самом деле, едва въедливый читатель принимается изучать предложенный текст, как обнаруживает немало странностей. Прежде всего возникает вопрос: а в какую эпоху происходит действие романа? Смотрим, чем вооружены герои романа… фузеи, гарматы, булдымки какие-то-и беглый московский стрелец фигурирует среди действующих лиц — всё указывает на допетровскую эпоху. И вдруг упоминание, что совсем недавно в Европе взлетел первый монгольфьер. А это событие, как сейчас помню, произошло 21 ноября 1783 года, когда не только старой, но и новой Запорожской Сечи следа не оставалось. Неувязочка получается, милостивые государи!

Авторы улыбаются всяк на свой манер, покладисто соглашаются: «И верно, неувязочка (но ничего и не думают исправлять!), а вы читайте, пан зацный, читайте!..»

Въедливый читатель углубляется в текст и видит упоминание, что некогда под Полтавой был разгромлен «Московский Дракон», а предок одного из героев самолично захватил в плен Алексашку Меншикова.

— Ах, так это у нас альтернативка! Сгорел, значит, Пётр Первый, как швед под Полтавой! Вот откуда стрельцы и умаление государства Российского… тогда понятненько. Одно неясно, откуда взялся град Питербурх и почему не к гетьману спешат герои получать зарубежную визу, а к императрице Екатерине? Неувязочка-с. По всему видать, не сговорились авторы промеж себя и тянут кто в лес, кто по дрова.

— Надо же, и впрямь неувязочка!.. — лукавые авторы и в этом согласны критиком. — Только вы читайте, добродии, читайте!

Читаем и видим, что дальше начинается что-то несусветное. Братец Гримм-старший, который родился два года спустя после полёта братцев Монгольфье, вовсю собирает украинский фольклор. А затем и вовсе появляется с детства накомый пасичник Рудый Панько, поминая некоего щелкопёра, который его, пасичника, байки на великоросской мове тиснул, а теперь, надевши «Шинель», гуляет по «Невскому проспекту».

Вот оно, — слово сказано, предшественник найден! Может быть, и нет никаких неувязочек, а есть традиция? Ну-ка, ответьте, мой вдумчивый читатель, в какую эпоху происходит действие «Тараса Бульбы»? «Тяжёлый XV век», — процитирует всезнающий литературовед. Но позвольте, господа хорошие, откуда, пятнадцатом веке взяться в Малороссии табаку или хоть той же бульбе? Колумб открыл Америку в самом конце века, и не могли произрастания Нового Света столь прочно внедриться в быт.

А вот, скажем, кто сумеет ответить, сколько весил Тарас? Да уж ладно, не листайте книжку, подскажу: весу в казаке было триста двадцать семь с половиною кило. При такой тучности Тарасу Бульбе не на коне скакать, а ног таскать не можно.

Впрочем, Николай Васильевич тоже не первый среди русских (или украинских?) сочинителей страдал такими неувязочками. Достаточно припомнить, сколько тянула шапчонка, которой Добрыня змеюку поганую ушиб… Или ещё: Илья Муромец тридцать лет на печи сиднем сидел, а Микула Селянинович так и вовсе…

— Вот уж нет! — возмутится критик. — Былины сюда приплетать не надо! Их народ сочинял, а что позволено народу, то никак не позволено одному отдельно взятому автору.

И с этим автор предисловия совершенно согласен. Одному — не позволено.

Вот только авторов у нас не один и не два, а куда как побольше. Пятеро щелкоперов, записных бумагомарак — это же силища, это народ! А значит, нет в книге никаких неувязочек, есть они лишь в помрачённом критическом сознании.

Зато есть в книге иные миры, полные Героев и невиданных зверей, есть таинственное учение Каббалы, есть весёлые, грустные или очень серьёзные границы. В такой толстенной книжище много чего поместится.

Так плюньте, любезный читатель, на все литературоведческие вытребеньки и кунштюки, а хватите лучше горелки, чтоб шипела и пенилась, а потом — скрывайте книжку. Читать-то интересно?.. Вот и славно, вот и ладненько… Читайте, панове, читайте!

Святослав Логинов

КНИГА ПЕРВАЯ ЗИМОЮ СИРОТЫ В ЦЕНЕ

На том, последнем рубеже, Где мы еще, а не — уже…

Ниру Бобовой

ПРОЛОГ НА НЕБЕСАХ

Небеса проповедуют славу Б-жию, и о делах рук Его вещает твердь. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание.

I В начале сотворил Святой, благословен Он, небо и землю.

II И был день, когда пришли сыны Б-жии предстать пред Г-да: Микаэль, князь Десницы — вода и град, Габриэль, князь Шуйцы — огонь; и Рахаб, и Самаэль, и Аза, и Азель, и прочие многие; между ними пришел и Противоречащий.