Рубенс

Карл, милостью Божией король Великобритании, Франции и Ирландии, защитник веры, и проч., приветствует всех, читающих эту грамоту, — королей, принцев, герцогов, маркизов, графов, баронов, грандов, сеньоров и благородных дворян. Не имея иных побуждений, нежели способствовать достойному вознаграждению добродетели, и сознавая высоту нашего, милостью Божией, положения, желая уверить добрых людей, что после Господа Бога имеется некто, способный отметить людские заслуги, мы остановили свой выбор на одном из них, именно Питере Пауэле Рубенсе, уроженце города Антверпена, секретаре светлейшего Филиппа, короля Испанского, члене закрытого совета Фландрии, дворянине, служащем при дворе светлейшей инфанты Изабеллы-Клары-Эухении, каковым Рубенсом мы чрезвычайно дорожим не только за его верность и услуги, оказанные нам и нашим подданным, но и за доверие, заслуженное им пред лицом своего повелителя-короля, представившего его к нашему двору, за мудрость и глубокие познания, свидетельствующие о благородстве его духа и прославляющие его род, за честность и ум, проявленные в деле заключения мира между Нами и его повелителем-королем. Помня о его высоких достоинствах и питая к нему привязанность, Мы жалуем благородного Питера Пауэла Рубенса званием рыцаря Золотой шпоры и даруем ему шпагу. Желая, чтобы его потомкам остался зримый знак нашего расположения, Мы, по зрелом размышлении, пользуемся всей полнотой нашей королевской власти, дабы добавить к гербу указанного Питера Пауэла Рубенса фрагмент, заимствованный из нашего королевского герба, как то: угол красного щита с золотым львом, вид которого представлен для большей наглядности на полях сей грамоты. Настоящим подтверждается, что упомянутый Питер Пауэл Рубенс и все его законные потомки по мужской линии имеют право носить и вовеки употреблять указанный фрагмент на своем гербе, в надежде, что все указанные отличия и каждая из них в отдельности будут с благосклонностью восприняты светлейшим королем Испанским и светлейшей эрцгерцогиней Австрийской. В удостоверение чего составлена настоящая грамота. Писано в Вестминстерском дворце, пятнадцатого дня декабря месяца, в год тысяча шестьсот тридцатый от Рождества Христова, нашего же царствования шестой.

Карл I.

6. БОЛЬШОЕ ПИСЬМО ИЗ МОНСА от 1 августа 1631 года

Слегка «возгордившийся» Рубенс дает Оливаресу советы, как следует вести себя с Францией в связи с бегством Марии Медичи и подготовкой восстания герцогом Орлеанским.

Ваше Высокопревосходительство!

Пусть Ваше Превосходительство не удивляет, что я все еще нахожусь здесь. Причиной тому неудовлетворение достигнутыми на настоящий момент результатами моей миссии, которых надеялись достичь как светлейшая инфанта, так и я сам. К тому же открылись некоторые новые обстоятельства, которые возможно употребить на службу Его Величеству, так что я осмелился даже обратиться прямо к аббату Скалье с вопросом, не следует ли мне отказаться от поездки в Англию, куда только что направился г-н Неколальде, хотя вестей о прибытии к этому двору г-на аббата мы еще не получили. Спешу уверить Ваше Превосходительство, что я по-прежнему готов превыше всего ставить покорное исполнение воли Вашего Превосходительства, и если задерживаюсь здесь, то единственно с целью как можно лучше выполнить приказ светлейшей инфанты и сеньора маркиза Айтоны.

Наиболее важные новости явились из Франции — королева-мать прибыла сюда, чтобы броситься в объятья Ее Высочества. Ее принудили к этому шагу происки кардинала Ришелье, напрочь забывшего, что всем обязан ей, что она буквально вытащила его из грязи и дала ему то высокое положение, какое он теперь занимает, и направившего против нее всю мощь своей неблагодарности. Если бы еще речь шла лишь об интересах конкретного частного лица, у меня, быть может, еще оставались бы сомнения относительно того, что следует предпринять, но, сознавая, что государственная деятельность великих мира сего неразрывна с добрым именем последних, я полагаю, что сложилась ситуация, лучше которой нам нечего и желать: мать и теща стольких королей с доверчивостью отдается во власть Его Католического Величества, делаясь заложницей собственного сына, по всей видимости бежавшего из королевства, прямым наследником которого он является сразу после брата.