Рубаи. Полное собрание

252. Философ – слово с подтекстом; оно не только означало род научных занятий, но и было ругательством обывателей в адрес ученых, намекавшим на вольнодумство.

Концовка по-хайямовски двусмысленна: либо: «я узнаю, кем – но не „философом“ (в ругательном смысле) – мне здесь следует называться», либо: «я познаю свою суть и тем заслужу звание философа, ученого».

254. Слово «ходжа» Хайям применяет всегда в одном смысле: ученый-богослов. Ходжа в его стихах – одиозная фигура, предмет насмешек. Но в данном случае и многоначитанный ходжа пригодился. Он должен напугать Сердце рассказом про легендарного стяжателя Коруна, которого поглотила земля со всеми его несметными сокровищами (Коран, сура 28, ст. 76–81).

257. Речь о том, что Душе необходимо осознать цель своей жизни и начать соответственно работать. Сова у Хайяма отнюдь не символ мудрости: она шарахается от света (т. е. от света знаний).

260. По критерию: вес = 485, 78-е место. Претендент на авторство: Сайид Муртада.

262. См. № 323, 642.

265. В некоторых произведениях современной фантастики наш мир при взгляде из четырехмерного пространства-времени оказался бы неподвижным слитком Бытия. Любой человек внутри него – полоска, протянувшаяся от дня рождения до момента смерти, намертво примороженная к тому или иному месту в каждый момент истории. Этот образ навеян идеей пространственно-временного континуума Минковского, автор которой, математик начала XX века, добавил ось времени к трем пространственным координатам. Но откуда у Хайяма полностью совпадающий с этим образ «слитка Бытия»?… См. № 326.

270. По критерию: вес = 621, 24-е место. Претендент на авторство: Саифуд Дин Бахарзи.

274. В последних строках – попытка переводчика хотя бы бледно воспроизвести фейерверк хайямовской игры словами.

275. Последняя строка – пословица, смысл которой таков: «Была хороша, стала еще лучше».

277. По критерию: вес = 513, 64-е место.

285. В этом четверостишии, в отличие от близкого к нему рубаи № 669, есть некая странность: кто адресат? Заведомо не «душа» (ибо сказано в 1-й строке: «ты с душой расстанешься»). Следовательно, сам человек? Но по всем канонам человек – соединение души с плотью, и говорить, что «ты пришел неведомо откуда и уйдешь неведомо куда», можно не человеку в целом, а только его душе…

Здесь отзвук своеобразного «закона сохранения», который Хайям иллюстрирует в стихах, например, о капле воды, сливающейся с океаном: она одновременно исчезает и не исчезает… Ничто не исчезает в никуда и не возникает ниоткуда. Так и человек. Известен – до и после жизни – путь его души, а также и путь его праха. Однако порознь как то, так и другое – еще не человек. И все же говорить, что человек от их слияния возник, что он исчезнет бесследно, – нельзя, это противоречит хайямовскому «закону сохранения». Возможно, существует какой-то пласт Бытия/Небытия, где до и после смерти пребывает «человек» – и не как «душа», и не как «тело» – нет, на более высоком уровне, как идея их соединения и воплощения в одном-единственном конкретном человеке. Рай и ад – для души. Судьба горшков – для праха. А что для человека?… Вот уж действительно: «неведомо откуда, неведомо куда». Кстати, даже богословы не могут отвергнуть эту мысль, ибо как же иначе после воскрешения будут восстановлены люди – с конкретными формами их тел?

Этот же вопрос – в рубаи № 419.

288. Намек на одно из чудес Мусы (Моисея): его руки покрылись цветами.

290. По критерию: вес = 492, 77-е место.

291. По критерию: вес = 608, 31-е место. Претенденты на авторство: Хафиз, Муджедд Хамгар.

297. См. № 405.

307. См. № 596.

308. «Карман земли» – могилы. Люди как бы сыплются из «подолов неба» и проваливаются в них.

309. См. № 1295.

310. Об этом четверостишии подробно говорится во вступительной статье, в главе «Не только тайным языком». В оригинале оно читается так же трудно и без комментариев малопонятно, как и в переводе.

314. Есть пословица: «Отговорка хуже самого греха». С учетом ее четверостишие начинает звучать по-хайямовски парадоксально.

315. Это «странствующее» четверостишие относят, в частности, и к стихам Ибн Сины, т. е. к началу XI в. Во всех хайямовских его версиях названы три стихии из четырех – ясно, что изначально были названы все четыре, но текст испорчен временем. Проф. Хомайи («Тараб-ханэ», с. 170) цитирует текст из других источников, в этом смысле полноценный. Последние его строки можно перевести так:

Пусть ветры при мольбе твой гнев-огонь не вздуют!..
Как Салгар-шаха прах мою слезу прости!

Этот текст уже никак нельзя отнести ни к Ибн Сине, ни к Хайяму, он мог быть написан лишь в конце XII в.: Салгар-шах, основатель туркменской династии, правившей в Фарсе в 1146–1287 гг., жил заведомо после Хайяма.