Ртуть и соль

– Я догадалась сразу, как только заговорила с ней, – нарушает молчание Анна. – У вас очень похожий акцент. И вы оба ведете себя так, будто на родине у вас все совсем по-другому. Даже мебель другая и посуда. Вы даже одежду носите… иначе.

– Да… – Сол не знает, что еще сказать. Ему неловко находиться здесь, он чувствует себя виноватым перед этой девушкой, словно он совершил какую-то подлость.

«Это мир вокруг. Он заставляет тебя чувствовать неправильность поступка, даже если твой мозг – мозг чужака – не считает этот поступок неправильным».

– И все же я надеялась, что она – ваша сестра. Ваши волосы одного цвета…

– Мне лучше уйти, – произносит Сол.

Мисс Лоэтли не отвечает. Он разворачивается к выходу, жалея, что не может просто оказаться за дверью. Он делает всего пару шагов, когда Анна окликает его:

– Мистер Сол. Я знаю человека… который знает близкого друга Д. Может быть, он сумеет вам помочь?

Эд останавливается, чувствуя, как пылают огнем щеки. Требуется усилие, чтобы повернуться к мисс Лоэтли лицом.

– Его зовут Аридон Рейг. Вы должны помнить его – он был гостем на том ужине, где мы… на званом ужине у Данбреллов.

Сол кивает. Анна перебирает пальцами ткань юбки.

– У него есть приятель, скорее даже покровитель. Доктор Гирен Леклидж. Однажды Аридон хвастался, что Д приглашал Леклиджа прокатиться с ним на яхте «Лилия», – девушка замолкает, опускает глаза, но затем решительно вскидывает голову. – Если мы хотим застать Рейга дома, лучше отправиться прямо сейчас.

* * *

В полутемной гостиной на стене висит несколько картин. Тяжелые портьеры задернуты, деталей не разглядеть, но одно из полотен настолько контрастно, что бросается в глаза. Сол медленно подходит ближе, не в силах оторваться. Полотно в массивной резной раме изображает женщину, расчесывающую густые медно-рыжие волосы. На абсолютно черном фоне ее кожа резко выделяется своей белизной. Из деталей фона – только бутоны роз, словно парящие в глубоком мраке, окружающем фигуру, и далекое окно, перед которым стоит канделябр с потухшими свечами. Зелень весенней рощи за окном кажется чужеродной в сравнении с живым мраком комнаты, окутывающим женщину.

– Это она? Я видела ее всего раз, но нахожу сходство поразительным…

Анна стоит рядом, взгляд ее также устремлен на портрет. Сол не спешит с ответом. Знакомые черты на портрете отчего-то кажутся ему чуждыми, отстраненными…

– Аридон очень гордится этим полотном. Это подарок автора, его близкого друга. Зелби Тиртоссе, вы наверняка слышали о нем…

Эд кивает. Да, слышал. Точнее, читал – в дневниках Алины. Художник, поэт и бунтарь, иностранец, сын заговорщика, бежавшего в Альбони от расправы. Один из столпов нового художественного направления, крайне осуждаемого зрелой, академической школой искусства, но с восторгом принятого молодежью. Алина писала о его картинах с нескрываемым восхищением, но никогда не рассказывала. Эд узнал это имя уже после того, как жена уснула, читая ее дневник.

– Аридон говорит, что Тиртоссе перерисовал портрет специально для него.

– Это действительно так, – молодой, звучный голос с оттенком лености и небрежения раздается в гостиной.

Рейг появился незаметно. На нем лиловый стеганый халат с подкладкой из персикового шелка, под ним – черная атласная пижама с неожиданно высоким, глухим воротником. Волосы в беспорядке, словно он только что встал с постели. Но небрежность, даже неряшливость в его внешнем виде отнюдь не кажется отвратительной. Кажется, со времени их последней встречи Аридон нисколько не изменился. Его молодость и красота даже в такой неподобающей упаковке остаются безупречными.

– Мистер Рейг, – Сол слегка кивает, приветствуя хозяина. – Рад видеть вас в добром здравии и бодром расположении духа.

– Зелби написал «Леди Лилит» еще в прошлом году, – невозмутимо продолжает Аридон. – Но картине недоставало живости. Говоря откровенно, натурщица была плоха. Совершенно не соответствовала задуманному образу. Картину купили – более из уважения к прошлым заслугам бедолаги Зелби. Потом… кажется, это было в середине септима… нас пригласила на ленч леди Данбрелл. Там мы оба и познакомились с мисс Чайльд. Стоило моему другу увидеть ее, и образ, доселе эфемерный и невоплощенный, предстал перед его мысленным взором. Надо сказать, мисс Чайльд согласилась не сразу. Только моя личная просьба…

Сол чувствует, что еще немного – и он разобьет в кровь эту смазливую мордочку.

– К тому же леди Арлина рада была избавиться от непрошеной гостьи хоть ненадолго. Я могу понять ее – нелегко каждый день лицезреть воплощение собственного позора! Сэр Данбрелл, мир его праху, не мог более явственно указать супруге, что между ними все кончено…

– Вы не находите, что это странно? – Голос Эдварда звучит спокойно, но руки едва заметно подрагивают от напряжения.

– Что именно странно, мистер Сол? – вскидывает бровь Рейг.

– Зачем Данбреллу приводить в свой дом любовницу, если сам он тут же уходит в плавание? Вернуться он должен был самое раннее через год, насколько я знаю.