Ртуть

Я так сосредоточилась на кулоне, что у меня все поплыло перед глазами. Но я не смела моргнуть. Я определенно не была достаточно храброй, чтобы поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Конечно, я знала, что он смотрит на меня. Я могла бы почувствовать этот свирепый взгляд даже сквозь стену из песчаника.

— Не так уж много, — сказала я, прожигая глазами дыру в кулоне. — Ваш вид очень похож на людей. Полагаю, многое работает так же.

Я ждала насмешливой колкости. Резкого, презрительного ответа. Реакция Кингфишера на то, что его сравнили с человеком, не сулила ничего хорошего. На удивление, она оказалась не такой, как я ожидала.

— На поверхностном уровне — да, — мягко сказал он. — У нас схожие внутренние органы, хотя у нас есть несколько, которых нет у людей.

Дополнительные внутренние органы? Это было интригующе.

— Мы больше. И выше, конечно, — продолжил он.

Я выгнула бровь, услышав это «конечно».

— Наши сердца больше.

Я ничего не могла с собой поделать. Я подняла глаза.

— Правда?

Он кивнул.

— Угу.

— Ух ты. Странно.

— Наше зрение намного лучше вашего. Наше… обоняние, — сказал он, опустив глаза и пройдясь по моему телу.

В центре моей груди вспыхнуло тепло. То, как он смотрел на меня… в этом не было ничего дружелюбного. Мы с Кингфишером не были друзьями. В лучшем случае, мы были вынужденными союзниками, которые до чертиков раздражали друг друга. Так почему же сейчас он смотрел на меня так, словно я была тем, кого он хотел бы трахнуть?

Его глаза снова встретились с моими.

— Наши органы чувств превосходят ваши. Осязание. Наш слух очень острый. Мы можем услышать самый незначительный звук на большом расстоянии. — Ртуть в его правом глазу вспыхнула, когда он выдохнул, и его дыхание обдало мою щеку. — Мы можем слышать биение сердец друг друга.

Ни с того ни с сего он схватил меня за запястье.

Я напряглась, дернулась, но он не причинил мне боли. Он взял кулон, поднял его, зажал металл в зубах, чтобы он не мешал, и поднес мою руку к центру своей груди.

— Чувствуешь? — спросил он, прижимаясь нижней губой к кулону, все еще зажав его между зубами. Кончики его клыков впивались в выпуклость нижней губы. Я не могла оторвать от них взгляд.

— Дум, дум, дум.

Кингфишер постукивал по тыльной стороне моей ладони в такт биению своего сердца. Пауза между ударами была такой долгой, что я думала, что закричу от напряжения, которое нарастало между ними.

— Медленно. Спокойно, — пробормотал он. — Сердца фей редко предают нас. Мы спокойные существа. Но ты, Оша? Ты — клубок хаоса. Твое сердце предает тебя на каждом шагу. — Он быстро положил руку мне на грудь, прямо между грудей. Я не успела отреагировать на прикосновение, как он начал отбивать ритм моего сердца у моей грудины. — Тум, тум, тум, тум, тум. Так быстро. Неровно, как у колибри. Я слышу, как оно трепещет, когда ты смотришь на меня. Ты знала об этом?

— Нет. Не знала. — Я сглотнула, чувствуя, как от приступа тошноты у меня во рту собирается слюна, и отстранилась от него. Вернее, попыталась отстраниться от него. Он все еще держал меня за запястье. Он не отпустил меня. Он позволил кулону выпасть из его зубов, уголок его рта приподнялся, когда он притянул меня ближе к себе. Другая его рука переместилась с моей груди, скользнула вниз, на талию и остановилась на пояснице. Его бедра сомкнулись, зажав меня между ними.

Паника.

Паника, паника, паника!

Внешне я была спокойна, когда говорила, но внутри кричала.

— Отпусти меня, Фишер.

Он тут же освободил меня. Широко расставил ноги, позволяя мне уйти. Он отпустил и мое запястье. Но его рука, лежащая у меня на пояснице, никуда не делась. Он не использовал ее для того, чтобы удержать меня на месте. Это была просто точка контакта, и жар от него словно обжигал меня через рубашку.

Сдвинувшись на табурете на дюйм вперед, Фишер наклонил голову так, что его рот оказался неоправданно близко к моему.

— Я переспал со множеством людей, — прошептал он. — Тебя это удивляет?

— Да. Учитывая, что ты… кажется, ненавидишь нас… так сильно. — Его рот. Боги, его чертов рот. Мне нужно было отвернуться. Необходимо.

— Я не испытываю ненависти к твоему роду. Я просто разочарован тем, насколько ты хрупкая. Если бы я прижал тебя к себе и трахнул так, как сейчас представляю, сомневаюсь, что ты бы это пережила.

Я сгорала заживо. Я была живым факелом, вышедшим из-под контроля.

— Я бы не стала трахаться с тобой, даже если бы ты был последним живым…

— Не стоит. — Слова прозвучали резко. — Лгать бессмысленно, когда твое сердце так громко выдает тебя.

— Оно бьется так быстро, потому что я боюсь, — огрызнулась я.

— Меня? — Кингфишер фыркнул от смеха. — Нет, не боишься. Должна бы, но не боишься. Это одна из черт, которые мне больше всего в тебе нравятся.

— Ты удерживаешь меня против моей воли.