Ртуть

Они вышли на старую куртину, соединяющую Башню широкой стрелы с Соляной, и под руку двинулись по крепостной стене. Слева лежал ров – искусственная старица Темзы, за ним – оборонительный гласис, казармы и военно-морские склады, затем – луга Уоппинга в излучине реки, тусклые огни Рэтклиффа и Лайм-хауса, а дальше – тьма, скрывающая, помимо прочего, Европу.

– Действующие лица: Джон Уилкинс, епископ Честерский, и мистер Самюэль Пепис, эсквайр, секретарь адмирала, казначей флота, письмоводитель Военно-морской коллегии, второй секретарь лорда-хранителя печати, член гильдии рыбаков, казначей Танжерской комиссии, правая рука лорда Сандвичского, придворный… я что-нибудь упустил?

– Член Королевского общества.

– Ах да… спасибо.

– И что они говорили?

– Сперва недолго гадали, кто читает вашу переписку…

– Полагаю, Джон Комсток. Он шпионил для короля во времена Междуцарствия, почему бы ему не шпионить сейчас?

– Звучит правдоподобно. Далее перешли к двусмысленным намёкам на некие чувствительные сношения. Мистер Пепис сообщил – касательно английского короля, – что его чувства к sa soeur весьма нежны и он пишет ей много писем.

– Ну, вам известно, что Минетта во Франции…

– Минетта?

– По-французски «киска». Так король Карл называет свою сестру, Генриетту-Анну, – пояснил Ольденбург. – Не советую употреблять это прозвище в приличном обществе, если не хотите переехать сюда ко мне.

– Она ведь замужем за герцогом Орлеанским?*[31]

– Да, и мистер Пепис перешёл на французский, дабы подчеркнуть это обстоятельство. Пожалуйста, продолжайте.

– Милорд Уилкинс полюбопытствовал, пишет ли она в ответ, и мистер Пепис сообщил, что Минетта поддерживает переписку усерднее иного дипломата.

Ольденбург поморщился и расстроенно покачал головой:

– Топорная работа! Мистер Пепис дал понять, что обмен письмами носит дипломатический характер. Однако с Уилкинсом нет нужды говорить настолько в лоб… вероятно, он был утомлён, рассеян…

– Он сидел в присутствии допоздна – много золота доставили в Военно-морское казначейство под покровом тьмы.

– Знаю. Смотрите!

Ольденбург потянул Даниеля за руку и развернул на запад, к Внутреннему двору. Они стояли возле Соляной башни – юго-восточного угла крепости. От них параллельно реке тянулась южная стена, соединяющая череду круглых башен. Справа, посередине, одиноко высился старинный донжон – Белая башня. Несколько низких стен делили внутреннее пространство на прямоугольники, однако сверху заметнее всего была западная стена, укреплённая от атак со стороны беспокойного лондонского Сити. Между этой стеной и более низкой внешней тянулась узкая, невидимая сверху улочка, застроенная мастерскими для плавки и обработки драгоценных металлов. Сейчас над ней стояли клубы дыма и пара. Она звалась Минт-стрит, или улица Монетного двора.

– Непрестанный стук молотов мешает мне спать по ночам; дым от печей просачивается в амбразуры.

В здешних стенах были преимущественно узкие крестообразные бойницы для стрельбы из луков. Отчасти благодаря им Тауэр был такой надёжной тюрьмой – особенно для толстяков.

– Так вот почему короли живут теперь в Уайтхолле – чтобы им не досаждал дым с Монетного двора? – пошутил Даниель.

На лице Ольденбурга проступило педантичное раздражение.

– Вы не поняли. Монетный двор работает крайне редко – несколько месяцев оттуда не доносилось ни звука, работники пьянствовали и бездельничали.

– А теперь?

– Теперь они пьянствуют и трудятся. Несколько дней назад, стоя на этом самом месте, я видел, как военный трёхмачтовик, осевший под тяжестью груза, бросил якорь сразу за изгибом реки. Между ним и речными воротами в южной стене принялись сновать лодки. В то же самое время Монетный двор вдруг ожил и с тех пор не затихал.

– И золото начало прибывать в Военно-морское казначейство, создавая хлопоты для мистера Пеписа.

– Давайте вернёмся к разговору, который вам позволили услышать. Как епископ Честерский отнёсся к довольно неуклюжим откровениям мистера Пеписа?

– Сказал что-то в таком духе: «Так Минетта уведомляет его величество о всех событиях в жизни сердечного дружка?»

– И кого он при этом разумел?

– Её мужа?.. Понимаю, моя наивность достойна жалости…

– Филипп, герцог Орлеанский, владеет лучшей и самой обширной во Франции коллекцией дамского белья. Он знает лишь один род любовных утех – когда дюжие офицеры имеют его в задницу.

– Бедная Минетта!

– Она отлично знала, за кого выходит замуж, – сказал Ольденбург. – И медовый месяц провела в постели своего деверя, короля Людовика Четырнадцатого. Его-то епископ Честерский и назвал сердечным дружком Минетты.

– Благодарю за разъяснения.

– Пожалуйста, продолжайте.

– Пепис заверил Уилкинса, что, учитывая объём корреспонденции, король Карл сейчас как никогда близок к упомянутому человеку… и привёл аналогию с золотыми обручами.

– И вы решили, что он имеет в виду брачные узы?

– Даже я понял, что он имел в виду, – запальчиво отвечал Даниель.

– Епископ, разумеется, тоже. Каким он вам показался в ту минуту?

– Расстроенным. Просил подтвердить, что официальные переговоры ведут «два архидиссидента».