Читаем Розы и хризантемы полностью

На Агнессе сегодня розовое платье с сереньким кружевным воротничком и такими же манжетами. Она уже не такая грустная, как в прошлый раз.

— Я опять без работницы, — жалуется Эмилия Станиславовна. — Кошмар, никого невозможно найти.

— Найти можно, — поправляет Агнесса. — Невозможно удержать. Из-за маминых драгоценных кошек.

— Это правда, — соглашается Эмилия Станиславовна, — так мало людей, способных сострадать этим чудным невинным созданиям. А простонародье, я вам скажу, вообще не любит и не понимает животных.

Мама вздыхает, но молчит.

Папа запихивает гуся в духовку. Появляется наконец Евгений Васильевич и предлагает перейти в гостиную, но папа боится оставить гуся. Мы усаживаемся вокруг пустого кухонного стола.

— Так что же, Павел Александрович, где же ваш роман? — спрашивает Евгений Васильевич. — Можно сказать, заждались.

— Через месяц — полтора будет готов, — обещает папа и довольно улыбается.

— Давайте, давайте! — советует Евгений Васильевич. — Не тяните. Как говорится, куйте железо, пока горячо. Сегодня спрос на фронтовую тематику. Мила! — оборачивается он к Эмилии Станиславовне. — Что это мы тут, как бедные родственники, за пустым столом горюем? Не пора ли нам старый год проводить, а? Сообрази, дорогуша, какую-нибудь закусочку.

Эмилия Станиславовна и Агнесса ставят на стол тарелки с закусками, Евгений Васильевич откупоривает бутылку и разливает водку по рюмкам.

— А малышке? — вспоминает он про меня. — Малышке настоечки.

— Что вы! — пугается мама. — Ей какого-нибудь лимонада…

— Ничего! — успокаивает Евгений Васильевич. — Настоечка у нас домашняя, некрепкая. Один раз в году можно. Ну, — говорит он, подымая рюмку, — первую — за товарища Сталина!

— За товарища Сталина! — подхватывает папа.

— До дна, Нина Владимировна, до дна! — требует Евгений Васильевич. — Такой тост нельзя пропускать! А теперь за уходящий… — Он снова разливает водку по рюмкам, но тут откуда-то сбоку, будто из стены доносится жуткий вопль.

— Боже, — говорит Эмилия Станиславовна, — боже! Он остался там! — Она подскакивает к плите и распахивает духовку.

Из духовки вываливается обгоревший кот.

— А-а-а!.. — Эмилия Станиславовна начинает оседать на пол. Мама пытается поддержать ее.

— Павел, Павел, помоги же!

Евгений Васильевич вместе с папой подхватывают Эмилию Станиславовну и усаживают на стул.

— Ах, оставьте, оставьте меня, ради бога! — говорит она. — Его нужно перевязать! Агнесса, принеси бинты… Подсолнечное масло! Где у нас подсолнечное масло?

Обгоревший кот оживает и принимается орать от боли. Мне становится страшно, я начинаю плакать.

— Замолчи, только тебя не хватало! — говорит мама.

Я вся дрожу. Я не хочу никакого Нового года. Я хочу, чтобы мы ушли отсюда.

— Папа, пойдем домой! — прошу я.

— Тихо! Чтобы я тебя не слышала! — шипит мама.

Эмилия Станиславовна опускается на колени перед котом и обкручивает его бинтами, смоченными в подсолнечном масле.

— Бедняжечка!.. — плачет она. — Маленький мой… Ну, потерпи, потерпи: мамочка сейчас поможет тебе… Павел Александрович, там на буфете должна быть коробка, достаньте, пожалуйста. Настелем в нее ваты. Не плачь, моя ляленька, сейчас мы тебя уложим…

Папа достает коробку, но кот не желает лежать на вате. Продолжая истошно мяукать, он рвется обратно в духовку — доедать гуся.

— Мне кажется, ему уже лучше, — говорит Эмилия Станиславовна, подымаясь с колен. — Боже, я так испугалась.

— Скоро они нас съедят, — вздыхает Агнесса, глядя в потолок.

Папа вытаскивает противень с гусем.

— Ничего страшного, — говорит мама. — Много он не успел сожрать. Можно обрезать по краям и поставить дожариваться.

— Да черт с ним, с гусем, — решает Евгений Васильевич. — Хоть и говорят, что гуси Рим спасли, а мы и без них обойдемся. Поросеночком утешимся. И давай-ка, Мила, перейдем в гостиную. Хватит тут у плиты сидеть.

— Да, будем ужинать, — соглашается Эмилия Станиславовна.

Мы переходим в гостиную.

Мы с мамой однажды уже были в этой комнате, но сейчас, при свете люстры, все можно разглядеть как следует — большой круглый стол, рояль (почти такой же, как стоит у нас в классе), диван, кресла, горку с посудой.

— Какое чудное бюро! — восхищается мама. — Это ведь розовое дерево?

— Представьте: у соседей купила, по случаю, — рассказывает Эмилия Станиславовна.

— Прелесть, — говорит мама.

На столе появляется белая скатерть, тарелки, рюмки, приборы, блюдо с целым поросенком. Поросенок лежит, как живой, только во рту у него торчит белая бумажная роза.

— Ах, какая роскошь! — говорит мама.

— В этом году первый раз давали, — объясняет Эмилия Станиславовна.

— Агнесса! Гони этих тварей! — рычит Евгений Васильевич.

— Без домработницы ужасно трудно, — жалуется Эмилия Станиславовна, — но, знаете, по крайней мере, не боишься отравиться. А что вы думаете? У нас тут недавно целая семья отправилась в больницу — и муж, и жена, и двое детей. Такая дикость, трудно поверить. Врач спрашивает у домработницы: что они ели? Не знаю, говорит, я борщ мясной варила. А вы мясо хотя бы мыли? А как же, говорит, мыла: мочалкой и с мылом. Ну, как вам это нравится?

Перейти на страницу:

Все книги серии Открытая книга

Похожие книги