Розы и хризантемы

— Пускай ее заберут от нас! — говорит на переменке Варя Батищева. — Мы ее не хотим. Не нужны нам тут американцы! У себя в Америке пусть коммунизм строит. А нам пускай дают нормальную учительницу.

Папа едет в Киев в командировку — от «Красной звезды». Писать очерк о каком-то генерале.

— Павел, если уж ты будешь в Киеве, прошу тебя: разыщи могилу матери, — говорит мама. — Пойди к соседям, разузнай, спроси. Нужно наконец это сделать. Ни в какие ворота не лезет — даже не поинтересоваться, где она похоронена.

— Она мне не мать, — отвечает папа строго.

— Что за глупости! Как ты можешь говорить такие вещи? Взрослый человек! Какой-то невероятный эгоизм. И главное, что мне нравится: все эти претензии всегда обращены только к женщине. Мужчина вправе устраивать свою жизнь, как ему нравится, а женщина, видите ли, обязана угробить себя и свою молодость возле детей! Как будто у нее не существует ни чувств, ни желаний, ни увлечений!..

— Нинусенька, женщина, которая бросила новорожденного ребенка и умчалась с любовником в Париж, не может называться матерью.

— Нет, вы подумайте — бросила новорожденного ребенка!

— Да, трехнедельного ребенка и к тому же по ее вине недоношенного.

— Как ты можешь об этом судить?

— Могу судить. На восьмом месяце беременности скакала по балам и концертам. Когда тетя Роза ей однажды сказала: «Ида, ты должна быть осторожнее», она фыркнула и заявила: «Глупости! У меня вообще нет никакой беременности!»

— Взрослый разумный человек, а собираешь какие-то нелепые сплетни!

— А через два дня после этого разговора родила — на загородном пикнике. И как только поднялась с постели, умчалась в Париж. Не пожелав даже взглянуть на ребенка.

— Боже мой, ты забываешь, что ей было двадцать три года! Неужели так трудно понять, что она жаждала любви и счастья?

— Вот их она и получила. Претендовать на сыновьи чувства такой женщине не следует. Полагаю, что, если бы я умер во младенчестве, ее это только порадовало бы.

— Ах, можно подумать, что она бросила тебя на улице под забором! Оставила в роскошном доме своего отца. Тебя выхаживали лучшие врачи. Нет, вообще, о чем разговор? Ты в чем-то нуждался?

— Ребенок прежде всего нуждается в матери.

— Разумеется! Заладил, как попугай: матери. Дай бог каждому такое детство. Катался как сыр в масле!

— Я не просил ни о сыре, ни о масле. Я хотел, чтобы у меня, как у всех людей, была мать.

— Да на что ты можешь пожаловаться? Тебе что, не уделяли достаточного внимания? Любимый внук деда-миллионщика!

— Если кто и уделял мне внимание, так это мой отец. И я не понимаю, Нинусенька, почему ты настаиваешь, чтобы я разыскивал могилу какой-то взбалмошной мерзкой бабенки, которая и знать меня не желала!

— Боже мой, это нужно вообще не иметь никакого сердца! Высказываться подобным образом… Человек погиб в таких страшных обстоятельствах, а ты сводишь какие-то посмертные счеты!

— Никаких счетов я не свожу и прошу тебя, Нинусенька, прекратим этот разговор.

— Если уж на то пошло, вспомни — ты сам отказался с ней встретиться, когда она вернулась. А говоришь: знать не желала!

— Совершенно верно, я не имел ни малейшего желания с ней встречаться.

— Что я, не помню? Столько раз, бедная, писала — уже в мою бытность, — умоляла, молила тебя о свидании. Ты даже не потрудился ответить.

— Нинусенька, она вернулась не ради меня и не потому, что раскаялась. Растранжирила за границей все средства и надеялась в России поправить свое состояние.

— Не спорю, это действительно была страшная ошибка — в такое время вернуться в Россию. Но кто же мог знать? Не важно, сын не вправе упрекать мать в грехах молодости. И к тому же, должна тебе заметить, она была исключительно интересная и образованная женщина, с прекрасным музыкальным слухом — в отличие от тебя. Конечно, несколько экстравагантная, ну что ж?.. Человеку незаурядному это простительно. Я уверена, если бы тебе предоставили возможность выбора, ты сам предпочел бы такую мать, а не какую-нибудь идиотку, клушу, которая только и умеет, что кудахтать над чумазыми ребятишками.

— Нинусенька, я, по-моему, ясно сказал: ни она сама, ни ее могила для меня не существуют.

— Как угодно, дело твое. Тонкость чувств и рассуждений! Удивительная узколобость, какая-то ребяческая мстительность. Можно подумать, что ты не взрослый мужчина, а по-прежнему десятилетний мальчишка.

Папа уехал в Киев. Я сплю на его кровати. На том месте, где стоял мой топчан, теперь стоит его кровать: красного дерева, с двумя высокими спинками. Папа купил ее в комиссионке. Он любит мебель красного дерева. Папина кровать не такая мягкая, как мамина, зато она очень красивая.

На кухне у нас делают ремонт (за счет домоуправления): красят потолок, стены, окна, двери.