Рождение цивилизации

К числу необходимых условий окончательного расставания человека со своим животным прошлым должно быть отнесено и формирование новой системы потребностей, и разрушение внутренней структуры инстинктивной деятельности, и становление в исходном сообществе начал отчуждения и последующего распределения продукта совместного производства. Без всего этого ни о каком становлении человека, ни о каком зарождении социальности не может быть и речи. Между тем традиционный взгляд на вещи, говоря о решающей роли орудийного фактора в эволюции, по преимуществу сводит его влияние к чисто морфологическим изменениям, к модификации анатомического строения тела биологического предшественника человека. Поэтому профессиональная ориентация автора и здесь играет эвристическую роль, ибо для любого специалиста, непосредственно занимающегося анализом орудийных процессов и поиском оптимальной их организации, очевидно, что не менее (если не более) фундаментальным следствием использования орудий является другое.

Так закрепление в практической деятельности формирующегося социума уже первого орудия, которое не находится готовым в окружающей среде, но самостоятельно изготавливается из какого-то подручного материала, влечет за собой необходимость становления задельного производства. То есть производства вещей впрок, «про запас», который может быть использован на практике отнюдь не сразу по их изготовлении, но, лишь по истечении значительного промежутка времени. Вот только необходимо повторить: речь идет именно о закреплении орудийного характера деятельного акта, иначе говоря, о систематическом, регулярном, а вовсе не случайном применении в нем искусственно изготовленного предмета.

В самом деле, совершенно невозможно представить, чтобы изготовление орудий, которое, к слову, требует весьма существенных интеллектуальных затрат, физических усилий, а самое главное – времени, каждый раз начиналось только по непосредственному велению желудка. Любой вид попросту вымрет, если утоление таких повелений будет обусловлено сначала поиском всего необходимого для производства орудия, затем собственно изготовления нужного средства и уже только потом – к производству (добыче) предмета непосредственного потребления. Ясно, что там, где обязательным условием удовлетворения какой-то потребности становится выполнение целой цепи предшествующих операций, животное должно иметь возможность использовать уже наличествующее, то есть задолго до того произведенное им самим или вообще кем-то другим средство. Без этого дальнейший прогресс как технологии, так и самого сообщества, вступающего на путь социализации, решительно невозможен.

Но если «про запас» начинают производиться орудия, то и соответствующие сегменты единой сферы потребления становятся доступными только благодаря формированию определенного задела. Ведь занятое изготовлением орудия (которое в неопределенной перспективе может послужить удовлетворению каких-то будущих потребностей) животное вынуждено пренебрегать голосом своей собственной физиологии. Однако подобная жертвенность не свойственна биологической особи. Поэтому задельное производство орудий невозможно представить без образования известных запасов еды, которые к тому же должны отчуждаться от тех, кто их производит, и становиться общим достоянием группы.

Формирование новой системы потребностей.

Становление задельного производства – это лишь самое начало преобразований организации совместной жизни, которому должны следовать более глубокие перемены. Заметим, любое животное, как правило, способно повиноваться лишь сиюминутно различимому голосу своей собственной плоти, поэтому там, где он еще не слышен, изготовление орудий впрок на основе чисто биологических механизмов мотивации просто немыслимо. Субъект же развитой орудийной деятельности тем более должен действовать в свободном от физиологической потребности состоянии. Уже хотя бы потому, что эволюционирующий вид окажется на грани вымирания, если не научится этому. Конечно, это не означает, что животное может производить орудие, лишь будучи сытым, но ведь и голодный поэт слагает свои стихи, повинуясь отнюдь не чувству голода, но голосу какого-то иного, нередко куда более властного начала. Вот так и переход к задельному производству искусственных предметов, которые могут быть использованы на практике лишь по стечении строго определенных условий, требует формирования каких-то новых побудительных начал, альтернативных тем физиологическим стимулам, которые ранее пробуждали животное от спячки и понуждали его к активности.