Рождение миров

— Я? Заново? Один? Посреди вот этого пепелища? — Я обвёл рукой огромное облако из пыли и пепла, расползающееся в небе над Первохрамом. Ну, уж нет! Пашка, ты слишком хорошего обо мне мнения!

— Я знаю, сколь тяжело потерять все, что создавалось таким трудом, во что была вложена собственная душа, но другого пути нет. Карл, если ты не найдёшь в себе силы подняться с колен и поднять наше знамя, то тогда действительно всё будет напрасно: и моя жизнь, и жизни тысяч разумных, которые утратят Искру в этом бою, станут бессмысленны.

— Нет, Павший, выбор есть всегда. Ты это знаешь. Знаешь, но не хочешь мне его предложить. За это время я тоже кое-что постиг и знаю, какой есть путь.

ИскИн покосился на меня с испугом и недоверием.

— Карл, пойми…

Я перебил Пашку на полуслове, повернулся лицом к тёмной фигуре, картинно выставил вперёд ногу, вскинул руку и начал свою молитву глубоким пафосным голосом.

— Нарекаю тебя братом!

— Карл, остановись! Ты не сможешь… — Пашка испугано вскинул руки, пытаясь закрыться от меня.

— И имя твоё — Пашка! — С последними словами я хлопнул ладонью по руке бога-самоучки.

Последнее, что пробилось в сознание: раскат грома и скрип ржавых шестерёнок. Тело наполнил могильный холод, переросший в абсолютный мороз, взгляд заволокла беспроглядная тьма, звуки растаяли. За ними, в одно мгновение, растворились мысли, эмоции, чувства и осознание.

На холме стояла каменная статуя смешного гнома, в нелепом кожаном доспехе и робингудской шапочке с пером, луком и колчаном за спиной, однако выполненная по всем правилам, проработанная до каждой мелочи. На лице изваяния застыла суровая решимость. Глаза смотрели прямо перед собой с немым осуждением и надеждой. Перед статуей на земле сидел воин в тёмном плаще, сквозь полы которого просматривалось звёздное небо, печально опустив голову, накрытую руками.

— Карл, за что ты меня так ненавидишь? А мне, думаешь, легко? Думаешь, тебе одному тяжело жить, теряя друзей и всё, за что ты боролся? — Воин поднял глаза на изваяние. — Ты должен был превзойти меня, а ты взял и сбежал! Сволочь!

Воин резко поднялся на ноги, молча развернулся и быстро зашагал прочь, направляясь к стенам Первохрама.

* * *

Тёмная фигура быстро удалялась, а рядом со статуей, сквозь истаивающий инвиз, проступила фигура другого могучего воина, одетого в, никак не вписывающийся в окружающий пейзаж, серый строгий костюм и серые, в цвет костюма, туфли, сжимавшая в руке чёрную трость с навершием в форме головы пуделя, удерживая её как боевой жезл.

— Да, как всё изменилось. Магия. Новые законы и новый разум. Даже воздух здесь другой, но люди! Люди остались прежние!

Статный воин в костюме окинул долину печальным взглядом и вновь повернулся к статуе.

— Да, молодой человек, по-другому никак быть не могло, но в ваших силах было выбрать, как это закончится. Вы не поверили даже в себя, и потому ваша история закончилась тем, что вы ушли в небытие, а мне будет интересно узнать, чем же закончится история той Искры, которой вы так щедро поделились с этим миром.

На этом говоривший неторопливо развернулся и исчез, словно истаяв в воздухе.

* * *

От стены откололся очередной кусок размером с легковой автомобиль и устремился вниз, разлетевшись тёмными осколками. Оторвавшись от бойцов сопровождения, в оплавленный, искорёженный зал влетел светлый воин. Броня отсвечивала тусклым золотом, глаза смотрели цепко и холодно. За спиной воина развивался белый плащ с алым подбоем. В таком же одиночестве, загородив спиной алтарь, прямо напротив него стоял воин в чёрных доспехах, чёрном плаще и непокрытой головой. В руке он сжимал чёрный восьмигранный кристалл. Противники замерли в паре шагов друг от друга, не обнажая оружия. Взгляд яростных голубых глаз споткнулся о такой же твёрдый и непоколебимый взгляд, карих, пропитанных тьмой. Воин в чёрном заговорил первым.

— Здравствуй, Архитектор! Вот снова и свиделись, а ты всё боялся, что уже не доведётся.

Боец усмехнулся одними губами, по-прежнему не отводя взгляда.

— И тебе не хворать. Только я всё ещё сомневаюсь, что это ты.

— Сомневаться, это правильно. Только дурак никогда не сомневается. Но ты лукавишь. Ты знаешь, что это я, но всё ещё боишься признаться в этом. Если бы ты действительно не верил, то никогда не пришёл бы сюда один.

— Знаю, но я до сих пор не могу представить, что существует возможность восстать из мёртвых. Ты не мог возродиться, и не мог сам выбраться из архива.

Черноглазый захохотал.

— Архитектор, в твоём мире тоже много непонятного, но рано или поздно всё находит научное объяснение: «Вот, например, раньше люди не знали, откуда берутся огромные круги на кукурузных полях, и сваливали всё на пришельцев, а потом выяснилось, что в этих местах, по ночам, ёжики водят хороводы». — ИскИн снова разлился заливистым детским смехом. — А ещё, раньше было непонятно, как можно остановить железную саранчу, и заставить жуликов закрыть соединение, но потом выяснилось, что можно создать разрыв и впустить титанов.

Светлый не поддержал веселье и задор своего оппонента, оставаясь предельно серьёзным и напряжённым.