Рожден быть опасным

Клинч ринулся к центральному куполу и просочился сквозь его поверхность, как свежесваренный кофе через фильтр. Я, не задумываясь над своими действиями, устремился за Клинчем и на скорости вошел в купол. Ощущения были необычайными. Непохожими ни на что. Я почувствовал, как каждая клеточка моего тела приняла в себя чужеродный организм — тонкий и необычайно прочный. И тут я сообразил, что купол включен на проникновение. Если бы аборигены не пожелали бы пустить нас внутрь, им стоило бы только выключить эту функцию, и стенки купола, просочившиеся в наши тела, разорвали бы нас в клочья. Клетки стены просочились сквозь меня, и вылупились позади меня, пропуская тело в купол.

«Вы можете снять с себя костюмы, — зашелестел голос Клинча, — в куполах мы дышим воздухом».

Еще одно удивительное обстоятельство. Почему туземцами до сих пор не занялись ученые? Это же поразительно! Обитают на планете, покрытой сплошь водой, и дышат не жабрами, а легкими. Не странно ли? Может, они амфибии?

За моей спиной возникли Крысобой и Музыкантская. Я чувствовал удивление и восхищение, которые искрились из их ауры, похожей на сияющую разноцветными лучами радугу.

— Поразительно, — раздался голос Марка.

— Они предлагают снять костюмы, — сообщил я своим спутникам.

— Круто! — согласилась Музыкантская, сбрасывая костюм индивидуального жизнеобеспечения, как змея кожу.

Я с интересом наблюдал за ней. Не начнутся ли метаморфозы? Может, воздух аборигенов опасен для нас. Так хоть двое человек останутся в костюмах и успеют упрятать Ренату обратно под надежную защитную пленку. Но Музыкантская цвела и радовалась, как девчонка, воздуху. Значит, неопасно. Я последовал ее примеру, и пленка костюма упала к моим ногам, сворачиваясь в компактный сверток, за которым я нагнулся и упрятал его в карман матерчатого комбинезона.

Крысобой разоблачился последним.

— Так. Похоже, в нашем полку выбыло, — заметил я, окидывая взглядом Крысобоя и Музыкантскую. — Кто-нибудь видел Планта?

«Он оставил нас там, где мы покинули туннель в Скрытую Долину», — сообщил Клинч, и, судя по удивлению, проскользнувшему в глазах Крысобоя и Музыкантской, они услышали нашего проводника.

«Вы не беспокойтесь за того, кто был вместе с вами. Мы найдем его и приведем к вам. Мы будем стараться, — заверил нас Клинч. — Вы, наверное, хотите отдохнуть. Мы позаботимся о вашем отдыхе. Мы выделим вам ячейку. Следуйте за мной. Я приведу».

— Ну что, пойдем, — сказал я и первым последовал за Клинчем.

Клинч уверенно чувствовал себя на поверхности. Он семенил на кончиках щупальцев, помахивая ластами в воздухе, словно воздушный гимнаст шестом равновесия.

Наша ячейка примыкала к главному пузырю. Складывалось ощущение, что ее вырастили специально за одну ночь (хотя ночь на дне понятие условное) к нашему прибытию. На пороге нашей капсулы Клинч поклонился, и в моей голове зашептал его голос:

«Если вы захотите остаться одни, прикажите мысленно, и ячейка закуклится. Если пожелаете покинуть ее, прикажите мысленно, и она раскроется. Когда мы придем к вам, вы успеете отдохнуть. Если мы разыщем вашего… — Клинч замялся, пытаясь найти нужное слово, — вашу частичку, мы приведем ее к вам».

И Клинч удалился с необычайной резвостью.

— Во помчался. Жрать небось, — поглаживая живот, заметил Крысобой. — Интересно, а нас как гостей кормить будут?

— Мы же с собой захватили. Можем и нашим фаст-фудом попитаться, — ответила Рената, потряхивая легким рюкзачком, приклеенным к ее спине.

Я подошел к дырке в капсуле, зажмурил глаза и представил, как она зарастает. И надо же, получилось. Когда я открыл глаза, стены оказались целыми, без каких-либо отверстий и ходов. Лишь за тем местом, где находился проход, открывался вид на туннель, соединяющий нашу капсулу с главным пузырем.

— Надеюсь, никто из вас не страдает клаустрофобией? — осведомился я, но ответа не получил.

Крысобой валялся на просторной кровати, созданной из того же материала, что и тело ячейки. Он блаженно закатил глаза и разглядывал безграничный океан, нависший над его головой. Музыкантская лежала рядом на расстоянии двух вытянутых рук. Оставалось место и для меня. Я бухнулся на кровать и расслабился. Оказывается, путь, проделанный от нашего жилища до города аборигенов, измотал меня, и хотя эта усталость мало отражалась на физическом самочувствии (я был готов к восьми таким передвижениям), но отдохнуть было все-таки приятно.

— Вы заметили, что все это место очень похоже на наше жилище? — поделился я впечатлениями.

— Еще бы не заметить, — отозвалась Музыкантская.

— Лично я уже давно заметил, что люди по природе своей хамелеоны, они пристраиваются к окружающему миру и, в принципе, ничего с точки зрения технологии и дизайна нового придумать не могут. Они все берут от ландшафта. Все модели. Так что неудивительно, что при освоении космоса люди точно так же приспосабливали свои жилые помещения, одежду, аппараты к тому, что окружало их, — поделился мыслями Крысобой.

И он, как никогда, был прав.