Рожден быть опасным

Фейерверк прожекторных лучей. Музыка, ошеломляющая силой звука, выплескивающаяся за пределы клуба. Обилие народа, стоящего в вечерних тусовочных платьях в очереди на вход. Вот что бросилось мне в глаза еще на подлете к зданию.

Признаться, я не люблю такие вечеринки. Мне по вкусу более уютные заведения, где крутят старомодную музыку, а не модные, долбящие мозг синтезированные звуки, но, как возразила Музыкантская, – и с ней пришлось согласиться, ради разнообразия можно и лягушку съесть с французской подливкой. Представив лягушку, тающую во рту, и ночной клуб, я выбрал меньшее из зол и согласился посетить «Золотую ОрДУ».

Лимузин, ведомый автопилотом, стал снижаться. Уцепленный лучом прожектора, он сделал вираж и приземлился на посадочную линию. Прокатившись пять метров, лимузин остановился и открыл дверцы.

Я выбрался первым. Меня немного укачало, но свежий влажный воздух мгновенно привел меня в сознание.

– По-моему, я староват для всего этого дерьма, – заявил Крысобой.

– Это ты Ренате скажи, – посоветовал я.

Музыкантская, уступив место за пультом управления служащему клуба, облаченному в золотого цвета халат с красным шитьем и пышными кисточками на кушаке, приблизилась к нам.

– Что вы все ворчите, как застарелые пни? – поинтересовалась она, поправляя прическу – вавилонский столб на голове, где без труда можно было упрятать два пистолета и хватило бы место на пяток гранат.

Рената раскрыла ридикюль и достала тюбик-палец помады, которым едва заметно подкрасила губы.

– В прошлый раз в пустыне ты тоже уверяла, что все будет полный… – заикнулся я.

– Не путай, – оборвала она.

– Ладно. Поскакали… А то чего-то тут холодновато, – поежился Крысобой.

– Старость не радость, – заметила Рената.

– Если бы это сказал Русс, я бы его прикончил. Тебя пожалею, – ледяным голосом проскрипел Марк.

Мы прошли к хвосту очереди и встали.

Очередь пестрой змеей извивалась по асфальту вдоль железного забора. Освещенная прожекторными лучами, она находилась под прицелом двух автоматных вышек. Взглядом специалиста я отметил, что тут в непредвиденном случае все решат две минуты, которых хватит автоматчикам, чтобы выкосить двести человек, переминавшихся с ноги на ногу у входа в заведение.

Я почувствовал себя неуютно.

– Может, рванем в другой клуб, – предложил я, покосившись на Ренату. – Здесь уже и мест, поди, свободных нет.

– Брось. Мест тут завались. Если тебе неуютно, то вспомни, что ты при пушке. Как говорится, во всеоружии, – успокоила Рената.

– А ты откуда знаешь? – удивился я.

– Чтобы мы пошли в клуб без пушки? Это нереально, – объяснила она.

– Точно. Нужно быть готовым ко всему, – поддакнул Крысобой.

Значит, не я один.

В кобуре на запястье левой руки и в кобуре на запястье правой руки я упрятал два металлокерамических пистолета-малютки, которых не распознавал ни один детектор. Пистолеты-невидимки. Таким оружием снабжаются только спецслужбы, разведка и Гоевин.

Очередь втянулась в клуб, подведя нас к воротам детекторов. И это не заняло и пятнадцати минут. Я даже не успел раззеваться. Время скоротал, разглядывая каменное и прекрасное лицо Ренаты. Она чувствовала мой взгляд, но не подавала виду.

Странные ощущения. Эта женщина пыталась меня убить. Когда-то она стояла по другую сторону баррикад, а теперь я испытывал к ней какую-то слепую привязанность и нежность, несвойственную человеку, привыкшему к смерти. Она заинтересовала меня с самой первой минуты, когда я ее увидел, и все больше и больше я углублялся в любование ею. Это походило на восхождение на вершину заброшенного маяка. Винтовая лестница с выщербленными ступенями и опавшими секциями, шатающиеся перила и двадцать метров в высоту. Ты взбираешься, соскальзываешь со ступенек, цепляешься за раскачивающиеся перила, которые под твоим весом падают в пролет. Балансируешь, стараясь удержаться, и шагаешь дальше. Пролет. Часть лестницы вывалилась. Перепрыгиваешь через брешь. Но на вершину маяка ты обязан взобраться во что бы то ни стало.

Я прошел сквозь ворота детекторов в гробовом молчании. Они не пискнули. Они не уцепили на мне ничего противозаконного. Я оказался чист перед клубом. Музыкантская и Крысобой проследовали за мной. На выходе из детекторов нас встретил служащий клуба в традиционном золотом халате и с полотенцем на голове. Он поклонился и предложил свои услуги.

– Проводите нас за столик, – потребовала Музыкантская.

– Пожелания? – спросил обладатель золотого халата.

– Уют, поменьше народу и побольше воздуха.

Заказ мне понравился.

– Интересно, вы так каждого посетителя встречаете? – не смог удержаться я от вопроса.

– Да, – ответил служащий и тряхнул полотенцем, аккуратно обмотанным вокруг головы. – У нас большой штат.

– Это очень дорогой, элитарный клуб. Он только для членов клуба и их гостей, – произнесла Рената.

– Что-то я не помню, чтобы становился членом этого улья.

– Ларс, член этого клуба Гоевин. Притом, надо сказать, почетный член. Мы идем по его протекции, – пояснила Рената.

– А!.. – протянул я. – Ну, раз так…