Рождающие гром

– Люди врут, – махнул рукой Гарун. – Египтом правит султан, а султаном правит Шаджар ад-Дарр. Байбарс же всего-навсего генерал багайризов, величайший болван. И я был его человеком! – Он внезапно громко расхохотался. – Я приходил и уходил по его приказанию – укладывать его в кровать, поднимать его по утрам, сидеть вместе с ним за столом, кормить его... Я только что не пережевывал за него пищу! И все же я убежал от него! Клянусь Аллахом, сегодня мне не придется возиться с этим глупым Байбарсом! Я свободный человек, и пусть дьявол займется им, султаном и Шаджар ад-Дарром, да и всей Саладинской империей. Теперь я сам себе хозяин!

Из него ключом била энергия, не позволявшая ему ни одного мгновения посидеть спокойно и помолчать. Казалось, от радости он слегка обезумел. Синие глаза его излучали неиссякаемую жизненную силу. С громким раскатистым смехом он хлопнул ладонью по столу и заорал:

– Клянусь Аллахом, малик, ты поможешь мне отпраздновать мое освобождение от безмозглого осла Байбарса, дьявол его побери вместе со всей его грязью! Эй, парень, неси кумыс! Мы с господином Кагалом собираемся устроить такую пьянку, какой кабаки Дамиетты не видели последние сто лет!

– Но мой господин уже опустошил целый кувшин вина и совсем пьян! – воскликнул неопределенного вида слуга, которого Кагал нашел себе на одном из причалов. Он вовсе не так уж заботился о своем господине, а просто по восточной привычке вмешивался во все со своими суждениями.

– Что я сказал? – зарычал Гарун, хватая кувшин вина. – Не смей перечить! Вот смотри, я сейчас выпью залпом этот кувшин! – Большими глотками он осушил кувшин и с грохотом поставил его на стол.

Наконец принесли кумыс – перебродившее кобылье молоко в перевязанных и запечатанных кожаных мехах, – запрещенный напиток, привезенный с караванами из турецких земель для соблазна пресыщенной знати и удовлетворения жажды кочевников и багайризов.

Кубок за кубком Кагал вместе с Гаруном поглощал беловатый острый напиток. Никогда еще у изгнанного ирландского короля не было такого собутыльника, как этот бродяга. От громового смеха Гаруна вздрагивали даже видавшие виды сплавщики леса, что сидели сейчас в таверне. Он во весь голос рассказывал забавные истории, пел арабские любовные песни, в которых и слова и мелодии дышали шорохом пальмовых листьев и шелестом шелковых вуалей, диким голосом ревел лихие песни наездников на никому не ведомом языке, и в этих мотивах слышались раскатистые звуки монгольских барабанов и звон мечей.

Луна зашла; Дамиетта погрузилась в предрассветную тишину. Гарун, пошатываясь, поднялся со скамьи и ухватился за край стола. Возле него стоял единственный прислужник, наливавший вино в кубки. Остальные слуги и гости похрапывали на полу, многие посетители уже давно разошлись. Гарун, мутным взором оглядев спящих, поднял голову и издал громкий воинственный крик.

– Если бы ты не был королем, малик, – прорычал Гарун, – я показал бы тебе борьбу на дубинках. Моя кровь разгорячилась, как кровь турецкого жеребца, и, клянусь Аллахом, я пробил бы чью-нибудь башку в честном бою!

– Тогда бери свой посох, – отозвался, поднимаясь, Кагал. – Меня считают дураком, но никто никогда не посмеет сказать, что я отступаю в драке.

Опрокинув стол, он схватился за одну из его ножек. Раздался треск дерева, и круглая ножка стола оказалась в железной руке кельта.

– Вот моя дубинка, странник! – взревел он. – Давай начнем честный поединок, и если удача захочет тебе улыбнуться, то пусть она прикроет твою голову своими крыльями!

– Вот это по-моему, малик! – весело воскликнул Гарун. – Ни один король со времен малика Рика не скрещивал дубинки с вольным странником! – С громовым смехом он взял свой посох.

Борьба была короткой и яростной. Вино, которое оба они выпили, лишило их руки твердости, а глаза ясности, да и на ногах оба стояли уже не совсем уверенно, но сила их оставалась прежней. Гарун ударил первым, и больше по счастливой случайности, чем благодаря своему искусству, Кагал парировал удар. Дубинка Гаруна все же скользнула над его ухом, да так, что из глаз короля-изгнанника посыпались мириады сверкающих искр. Удар откинул его к столу; левой рукой Кагал ухватился за его край, чтобы удержать равновесие, а затем нанес ответный удар – столь быстрый и яростный, что странник не смог его отразить. Хлынула кровь. Дубинка раскололась в руке Кагала, и Гарун рухнул на пол, как бревно.

Кагал разочарованно отшвырнул в сторону обломок дубинки, встряхнул головой, чтобы обрести ясность мыслей.

– Ни один из нас не поддастся другому – ну что ж, а сейчас я все же одержал верх...

Он замолчал. Гарун лежал, распростершись на полу, и мирно похрапывал. Удар Кагала рассек ему кожу и свалил с ног, но невероятное количество хмельного, выпитого татарином, заставило его в мгновение ока заснуть мертвецким сном. Кагал понял, что если он не выберется как можно скорее на свежий воздух, то сейчас же рухнет без чувств рядом с Гаруном.