Ротвейлер

На кухне нашлись яйца и хлеб. В морозильнике лежала пачка картофеля фри, просроченная, но какой вред от просроченной картошки? Бекки зажарила яичницу из двух яиц, разогрела картофель в микроволновке, поджарила уже зачерствевший хлеб в тостере. Себе она налила бокал джина с тоником. Правда, она уже выпила сегодня почти целую бутылку вина, но ей сейчас требовалось успокоиться. Уилл ел яростно, поливая все кетчупом и намазывая маслом тост за тостом. Он запил все колой, и Бекки приготовила чай себе и ему. Она, в отличие от Уилла, не могла поднять себе настроение едой. Воспитание в детском доме не позволяло Уиллу включить телевизор без спроса, но она угадала его желание. За все эти годы она научилась распознавать его настроение по выражению лица. Его вполне удовлетворил детский серил, а за ним примитивное шоу, а может быть, ему просто было приятно находиться в ее квартире, рядом с ней. Он смеялся от удовольствия и бросал на нее счастливые взгляды. Никаких обвинений, никаких расспросов – это не в его стиле. Ее долгое отсутствие и то, что она не пригласила его, забыто, осталось только радостное настоящее. Он смотрел телевизор, положив голову на подушку, и ел засахаренные фрукты из коробки, которую кто-то подарил Бекки, но она сама их не ела, боясь пополнеть.

Все время, пока он был с ней, она старалась ни о чем не думать. Ни о случившемся, ни о возможных последствиях. «Не думай, – говорила она себе, – не думай об этом. Не сейчас». По телевизору больше ничего интересного для Уилла не показали: хоровое пенье, программа о древних цивилизациях и триллер. Наименьшим из зол были новости. Бекки переключилась на них, и тут же на экране появилась фотография Гейнор Рей с ее амулетом – серебряным крестиком на нежной шее. Ее улыбка была даже слегка вызывающей. Потом показали сам крестик – слегка размытый, потому что его пришлось во много раз увеличить. На первый взгляд он казался простым, но, присмотревшись, Бекки заметила на серебре тонко выгравированные листочки. Эту фотографию сделали за несколько дней до исчезновения девушки. О Джеки Миллер ничего не сообщали. Значит, ее еще не нашли.

Бекки отвезла Уилла на Стар-стрит. Она знала, что за руль ей садиться нельзя, слишком много выпила, но ей так не хотелось снова обижать его, заставив проделывать долгий путь на двух автобусах или пешком. Уже поздно, но он был слишком счастлив, чтобы это заметить.

– А как поживает Ким? – спросила Бекки, когда проезжали мимо Эбби-роуд.

Он посмотрел на нее с недоумением, потом ответил.

– Она сестра Кейта. Она нормально поживает.

– Вы больше не виделись?

– Мы ходили в кино. – Только и сказал он.

Она вошла с ним в переднюю дверь и постояла, глядя, как он поднимается по лестнице. Он так трогательно шел на цыпочках, чтобы не потревожить соседей, и когда обернулся, прижимая палец к губам, у нее даже слезы навернулись на глаза. Но как только он ушел и дверь закрылась, ей захотелось пожалеть не его, а себя. Она не заплакала, но подавляемые до этого момента мысли обрели форму.

Дома уснуть ей уже не удалось. Худшим вариантом было лежать в темноте, в одиночестве, уставившись в невидимый потолок. Лучше уж посидеть в кресле с чашкой чая. Страдать, так с комфортом. Она потеряла Джеймса. Он ушел и не вернется. Она не может его обвинять. Он правильно рассудил: лучше сразу закончить отношения, чем продолжать встречаться с женщиной, которая так тесно связана с тунеядцем-наркоманом. Да, его можно понять, но как было бы хорошо, окажись Джеймс чуть более снисходительным, терпеливым, умеющим ждать и надеяться. И все равно уже слишком поздно. Она подумала об Уилле и о том, что ему пришлось испытать. Она никогда, никогда не должна допустить, чтобы такое повторилось. Его нужно продолжать приглашать сюда каждые выходные.

Но когда она об этом думала, в ней поднималось какое-то незнакомое ранее чувство, оно охватывало все тело, заставляя ее дрожать и ежиться. Она не сразу поняла, что это… паника. Смысл того, о чем она думала с опаской, вдруг проявился в полную силу. Это никогда не кончится. Посещения Уилла по выходным. Ей придется жертвовать одним днем в неделю. Проводить этот день с человеком, который разговаривает на уровне десятилетнего ребенка. Это будет продолжаться до тех пор, пока он не станет мужчиной среднего возраста, до самой ее смерти. Она никогда не сможет избавиться от этого, никогда не сможет сделать его визиты менее частыми. Вот попробовала, и что из этого вышло? Он уснул у нее на крыльце, как верный пес, она разбила его сердце, заставила его страдать и голодать.