Ротмистр Гордеев (СИ)

Бубнов со своей четвёркой выманил на себя казачков. Оставив, трёх человек у сарайки, остальные пустились преследовать противника. Который неожиданно исчез. Вот только что бежали пятеро от казаков, мелькали между деревьями старого сада, и вдруг нету. И тут же пополз между деревьями густой белый дым, затягивая своей пеленой и стволы деревьев, и фигуры боевых пластунов. А в дыму – птичьи трели, да странный, ни на что не похожий свист-гудение. И из дыма этого вылетают боло, спелёнывая собой казакам ноги. А следом и смутные фигуры, похожие на ожившие кусты, Ипполитов со своей четвёркой, которые уже пакуют казачков основательно. Разумеется, казаки бьются отчаянно. Но фактор неожиданности, есть фактор неожиданности.

Мы лежим в кустах в своих накидках и наблюдаем за сараем. Здесь оба Лукашины, и это плохо: Тимофей весь сосредоточен, ушёл в себя, а Фёдор скидывает с себя сапоги, гимнастёрку и шаровары – оборачиваться собирается и форму сберегает. Ежели обернётся, то справятся ли с ним мои придумки?

Вот и обернулся – поводит чутким звериным носом – щас учует. Даю знак своим бойцам, запаливаем дымовухи и бросаем к сараю. Густой голубой дым валит во все стороны. Не поздно ли – Фёдор учуял наш запах и кидается в нашу сторону. Свистят раскручиваемые боло, три летят навстречу казаку-оборотню, ещё по одному в характерника и в третьего, неизвестного мне пока, станичника. Тимофей почувствовал – ничем другим не могу объяснить, что он подпрыгнул высоко, поджав ноги, пропуская крутящееся боло под собой. А вот Фёдора удалось спеленать. Спасибо, Кузьме, заплёл ему ноги своими барабашкиными приёмами. Кручусь вокруг Тимофея в своей накидке с шашкой в руке, но он крутит двумя шашками восьмёрки, только клинки жужжат, как два шмеля в голубом дыму. Неожиданно приседаю и качусь казаку под ноги, подсекая его ударами своих ног. Чувствую, как один из клинков Тимофея едва не сбривает мне волосы на макушке, но поздно – казак валится на землю, и тут я наваливаюсь на него сверху, пытаясь прижать руки к телу. Кулак Тимофея прилетает мне в скулу, аж искры из глаз. Но я давлю ему на сонную артерию, и характерник обмякает.

Докладываю подполковнику с Шамхаловым, что задание выполнено. Ничего, что один глаз заплыл фиолетовым синячищем, а всё тело ломит, словно в одиночку вагон угля разгрузил. Остальным моим тоже досталось. Акиньшина казачки помяли основательно, левая рука у бойца висит, словно плеть. Скоробут не досчитался зуба, это его Фёдор успел приложить, когда мои молодцы пеленали оборотня.

Подполковник улыбается в усы, Шамхалов сияет, что новенький пятак. Вержбицкий… Этот, словно уксуса выпил. Он ещё и в финансовом пролёте. Поставил четвертной билет на мой проигрыш, теперь отдавать Шамхалову: пари есть пари.

- Что ж, Николай Михалыч, - Али Кули Мирза, - задачу вы выполнили, придумки продемонстрировали интересные. Особенно, маскировочные накидки и разноцветные дымы. Кстати, неплохой способ подачи команд в дневное время.

Подполковник поворачивается к Шамхалову. Тот благосклонно кивает.

- Сложно ли их сделать, и можно ли разнообразить цвета? – Это уже ко мне вопрос.

- Сделать их не сложно, цвета могут быть также чёрным, красным, зелёным и жёлтым. Но для прикрытия действий наших войск перед неприятелем лучше подходит чёрный или белый.

- А откуда такие познания в химии? Прежде за вами не замечалось, - встревает Вержбицкий.

- В гимназии увлекался различными химическими опытами по малолетним шалостям, а тут вспомнилось к случаю.

- Странно, что птицы не испугались шума и дыма в саду, и вовсю чирикали… - замечает Шамхалову.

- Это не птицы, господин ротмистр, - отвечаю, - это система тайной передачи приказов и распоряжений подчинённых. К примеру, крик сойки означает «Внимание, готовность на счёт три», а крик пустельги «немедленный отход».

- Любопытно, - принц Персии реально заинтересован, - это вы сами придумали?

- Никак нет, американские индейцы, - мне лишнее внимание к своей персоне ни к чему.

Подполковник интересуется у станичников их мнением.

Тимофей уже пошушукался со своими, и выражает общее мнение, что такого пластуны не ожидали, а стало быть, японцы, точно окажутся захвачены врасплох. Мало того, Тимофей заявил, что часть казаков даже готова пойти ко мне на выучку, уж больно охота им эти новые приёмы перенять. А посему ходатайствует перед начальством прикомандировать с десяток казаков к моему разведвзводу, или, как здесь говорят, «команде охотников».

Начальство убыло, пообещав переговорить с командиром бригады генерал-майором Степановым о просьбе казачков и введении в полку некоторых моих новшеств: дымов и птичьих перекличек для управления войсками, когда невозможно отправить посыльного или передать приказ флажково-семафорной азбукой.

А мы накрыли казачкам поляну. За недержание обид, боевое братство и товарищескую взаимовыручку.

За третьей чаркой договариваюсь с братьями Лукашиными, ежели их просьбу удовлетворят, чтобы подтянули остальных бойцов в пластунской подготовке. А меня ещё и в сабельной рубке и конной выездке.