Ротмистр Гордеев 3 (СИ)

— Разрешите осмотреть, пока неприятелю не до нас?

— Разумеется. Прошу за мной.

Возвращаюсь довольным от увиденного. Пушкари — молодцы, чувствуется опыт.

Теперь моя задумка не выглядит совсем уж безнадёжным предприятием.

Глава 5

Зловещая тишина повисает над полем боя. Ну, как тишина? Личный состав переговаривается в занятых нами японских окопах, звякает амуниция. Кашевары разносят в котлах еду — пшенную кашу с волокнами мяса и сладкий чай с сухарями.

Кузьма протягивает мне котелок и кружку с дымящимся чаем. Не шедевр кулинарии, но горячо и довольно сытно. Быстро съедаю свою порцию и даже выскребаю ложкой стенки и днище котелка. Когда ещё нормально поесть придётся?

Японцы пока не проявляют признаков активности. Видимо, как и мы, ждут приказа. Хуже всего, ежели решатся на ночную атаку.

Неплохо бы учинить разведку. И даже самому в нее сползать. Однако оставлять на это время подразделение без командира… Насколько верное решение, ежели вдруг противник перейдет к решительным действиям? А с другой стороны — надо дать подчинённым возможность проявить свои командирские качества. Часа три у меня есть, раньше этого срока Федотов вряд ли вернется от наместника с каким-либо приказом. Решено!

— Кузьма, Цируса и Савельича ко мне и братьев Лукашиных.

Скоробут козыряет и бросается выполнять распоряжение.

А я пока приникаю к биноклю, пытаясь разглядеть, что происходит у противника. Туман, сгустившийся было над японскими позициями после дождя, призванного нашим одноглазым Лихом, потихоньку развеивается.

В сегодняшнем бою против нас бились, как оказалось, не простые части противника — с удивление узнаю, что это была дивизия императорской гвардии.

— Нехорошо получилось, — хмыкаю я. — Люди старались, копали как проклятые, а мы их же собственные окопы заняли. Как же теперь они в глаза своему императору смотреть будут?

Солдаты смеются. Им, как и мне, приятно знать, что сегодня мы надрали задницу элитному отряду.

Шутки шутками, но… командует гвардейцами непосредственно генерал-лейтенант Хасэгава Есимичи. Сын самурая — мастера меча из Ивакуни, выбрал сторону императора во время Реставрации Мэйдзи, участвовал в подавлении последнего самурайского восстания в Сацуме, а затем отправлен военным атташе во Францию, где осваивал европейскую военную стратегию и тактику. В нынешнем своем качестве успел отличиться в битве на реке Ялу. Серьёзный дядька.

В бинокль наблюдается какое-то движение в окопах императорских гвардейцев. К сожалению, подробностей не разобрать. Эх, сейчас бы «птичку» с тепловизором… Да где ж её взять!

Рядом со мной Кошелев со Скоропадским. Тоже пытаются понять, что происходит у противника. И точно так же напряжённо щурятся без результата. Хоть на картах гадай!

— Господин ротмистр, по вашему приказанию прибыл, — козыряет подоспевший Цирус, за плечами которого переминаются с ноги на ногу братья Лукашины.

Объясняю заму свою задумку — визуальная разведка вблизи расположения передовых линий противника, возможно, удастся захватить «языка».

Услышав, что я сам собираюсь возглавить разведгруппу, поручик округляет глаза.

— Николай Михалыч, а как же?.. А командовать эскадроном?

«Радую» его известием:

— Вы мой зам. На время моего отсутствия — руководство в ваших руках. Готовьтесь к атаке, она может случиться в любой момент.

— Вечереет. Полагаю, до утра противник не осмелится атаковать.

— Не стоит недооценивать врага. Тем более, против нас императорская гвардия. Надеюсь, наша вылазка прояснит ситуацию.

Цирус мнется.

— Господин ротмистр, а если от Куропаткина снова поступит приказ отходить на прежние позиции?..

Хм… Не хотелось бы подставлять Цируса.

— Я ваш непосредственный командир, поэтому выполняйте мои приказы и ссылайтесь на меня… А вообще, надеюсь, приказ от наместника поступит раньше, — стараюсь придать своему голосу уверенность, которой, на самом деле, нет. Дай бог, пронесет.

Отдаю последние распоряжения:

— Стрелкам иметь тройной боезапас под рукой. Пулеметным расчётам так же. И пусть следят, что вода у «максимок» не кончалась. Впрочем, Жалдырин с Буденным свое дело знают крепко.

Поручик тянет руку откозырять.

— Федор Федорыч, я не закончил. Что с гранатами?

— Запас ручных доставили из полковых мастерских, а вот с зарядами для гранатометов — увы.

Н-да… не поспевают наши скромные производственные мощности за безмерными аппетитами войны.

— Хорошо, я вас понял… Ступайте, поручик.

Цирус, наконец, козыряет и уходит выполнять распоряжения.

— Не перестаю удивляться вам, Николай Михалыч, — Скоропадский дружески пожимает мне руку, — Все сами норовите. Не доверяете подчиненным?

— Доверяю. Хочешь сделать хорошо — делай сам.

— Цицерон или Цезарь?

— Да кто ж их латинян разберет? Может, и Марк Аврелий[1].

— Надо будет запомнить. Хорошо сказано!

— Ну, что, братцы, — обращаюсь к братьям-казакам, — пошалим, как прежде?

Оборотень и характерник усмехаются в усы.

— Отчего ж не пошалить!

— Только поосторожнее, чтоб, значит, без шороха! — предупреждаю я.

Накидываем поверх формы наши накидки-лохматки. Проверяем оружие, чтобы было готово и не звякало, не брякало.