РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

- Да, это так. Но он мёртв, а вы нет, – клерк внимательно посмотрел на Шарпа. - И если вы вновь совершите что-то достойное капитанского чина, обещаю, ваши бумаги на этот раз будут рассмотрены в кратчайшие сроки.

- Насколько кратчайшие?

- Настолько, насколько я сказал, - клерк протёр очки и спрятал их в карман. – А теперь прошу меня простить, у меня много дел.

Ошибка. Ошибкой был и отбитый у французов Орёл, ошибкой было золото, спасённое из пылающей Альмейды, ошибкой была резня с врагом при Фуэнте де Оноро. Для Уайтхолла и сам мистер Шарп, по-видимому, был ошибкой.

Шарп мрачно смотрел на стены Сьюдад-Родриго. «Форлорн Хоуп» для него тоже был последней надеждой. (“Forlorn Hope” дословно и означает «Последняя надежда» - Прим. переводчика) Он вызовется возглавить штурмовую команду и тогда, если Шарп останется жив, ни одна чернильная душа из Уайтхолла не посмеет назвать это ошибкой!

- Ричард Шарп! – тихий голос позади заставил офицера обернуться.

- Сэр!

- Слышал, вы вернулись к армии, - майор Майкл Хоган скользнул на снег рядом, - Как поживаете?

- Ничего. – Шарп отряхнул снег и пожал протянутую руку в перчатке.

Инженер улыбнулся:

- Выглядите, как утопленник, держу пари, что и чувствуете себя так же. Рад вас видеть. Как Англия?

- Сыро и холодно.

- Протестантская страна, чего же вы хотите. – снисходительно заметил ирландец, игнорируя те же мороз и сырость, царящие на земле католической Испании, - А что сержант Харпер, ему понравилась Британия?

- Думаю, да. Большую часть времени он отъедался и хихикал.

Хоган засмеялся:

- Разумный человек. Вы передадите ему мои наилучшие пожелания?

- Конечно.

Английские осадные орудия, длинноствольные, двадцатичетырёхфунтовые, открыли огонь. Их ядра сбивали снег и камни с городской стены по обе стороны от главного пролома. Шарп испытующе посмотрел Хогану в глаза:

- Штурм сегодня? Или это секрет?

- Секрет, безусловно. Правда, он известен кое-кому из числа тех, кто узнаёт новости даже раньше нашего генерала. По слухам, приступ назначен на девятнадцать ноль-ноль.

- А что слухи говорят о Южно-Эссекском?

Хоган покачал головой. Он служил при штабе Веллингтона и был в курсе всего:

- Ни полслова. Но я смею надеяться, что ваш полковник не откажет мне в небольшой любезности и одолжит вашу Лёгкую роту.

Шарп обрадовался:

- Зачем вам моя рота?

- О, ничего особенного. Нехватка рабочих рук – вечная беда сапёров. Будьте уверены, в брешь я вас не пошлю. Вы довольны?

- Ещё бы! – Шарп мгновение колебался, признаться Хогану о своём решении вызваться в «Форлорн Хоуп» или нет. Впрочем, рассудительный ирландец едва ли одобрил бы подобное безумство, и Шарп промолчал. Вместо этого он протянул инженеру свою подзорную трубу. Хоган долго разглядывал разрушения, причинённые городской стене артиллерией:

- Готово.

- Вы уверены? – Шарп принял трубу обратно, ощутив кожей ладони стылый металл бронзовой таблички с надписью: «В благодарность. А. У. 23 сентября 1803»

- В этом никогда не бываешь уверен. Но эта брешь готова.

Одной из обязанностей сапёров при осаде было наблюдение за проделываемым пушками проломом и оценка, насколько проходима для пехоты насыпь, образованная обломками стены.

Шарп заглянул в лицо пожилому майору:

- Вы не выглядите счастливым, сэр.

- Никто не любит осады, мой друг, - Хоган нахмурился: как ранее Шарп, он сейчас прикидывал, что за сюрпризы французы припасли английскому войску там, за проломом.

Теоретически осада была наиболее научным из всех видов сражений. Артиллерийский огонь рушит стену. О том, что брешь, наконец, готова принять штурмовую группу, знают обе стороны, но у защитников есть преимущество. Им известно место атаки, время и даже пропускная способность пролома. Противники готовятся: роют сапы, контрсапы, параллели, ставят пушки, - всё в строгом соответствии с канонами осадного искусства. Но стоит только инженерам нападающей стороны дать отмашку, - готово, мол! – и всё, наука заканчивается. Пушки, конечно, палят до последней минуты (как палят они сейчас), но это уже не играет никакой роли. Теперь всё решают штыки. Ярость нападающих сталкивается с упорством обороняющихся, и сказать, чья возьмёт, не может никто. От этих мыслей страх опять сжал Шарпу сердце. Словно почувствовав его состояние, Хоган похлопал стрелка по плечу:

- Всё пройдёт гладко, Ричард, - и вдруг сменил предмет разговора, - Что слышно о вашей женщине?

- Которой?

Ирландец усмехнулся:

- Которой! Терезе, естественно.

- Ничего вот уже шестнадцать месяцев.

«Я даже не знаю, жива ли она» - подумал он. Тереза сражалась с французами в «Гверилье» или «Малой войне». Холмы и горы, служившие ей полем битвы, находились неподалёку от Сьюдад-Родриго. Шарп не видел её с того момента, как они расстались под Альмейдой и, вспоминая девушку, почувствовал внезапный прилив желания. Стройная, гордая, с чёрными, как испанская ночь, волосами, она была подобна дорогой сабле: изящная, но смертоносная.