Рота стрелка Шарпа

– Я. – Шарп не стал поправлять «капитан» на «лейтенант».

– Вам надо поспешить, сэр.

– Что случилось?

– Офицерский багаж, сэр. Его обчистили.

– Обчистили? – Шарп выбрался из траншеи.

– У полковника пропало серебро, сэр. У каждого что-нибудь да пропало, сэр.

Шарп выругался. Ему следовало стеречь багаж, а не кувыркаться в грязи. Он снова ругнулся и побежал.

Глава четырнадцатая

– Тысяча чертей! – Полковник Уиндем расхаживал взад-вперед по овечьему загончику и в ярости стегал хлыстом сваленные грудой тюки. Когда он наклонился взглянуть на развороченный багаж, из загнутых полей шляпы водопадом хлынула вода. – Тысяча чертей!

– Когда это случилось? – спросил Шарп майора Форреста.

– Мы не знаем. – Форрест смущенно улыбнулся стрелку.

Уиндем вспылил:

– Случилось? Когда? Сегодня, черт возьми, Шарп, когда вы, черт возьми, должны были стеречь!

В овчарне толпились еще с десяток офицеров, все негодующе смотрели на Шарпа. Они видели, что полковник взбешен.

– А точно сегодня? – настаивал Шарп.

Уиндем взглянул так, будто сейчас ударит Шарпа хлыстом. Вместо этого он снова выругался и резко повернулся. Украли не бытовой офицерский скарб – из кожаных вьючных мешков исчезли ценные вещи. Насколько было известно Шарпу, за последние три дня к ним никто не прикасался. Здесь хранилось то, что достают, лишь располагаясь на длительный постой в приличном месте: серебро, хрусталь, дорогие украшения, которые напоминают о домашнем уюте.

Уиндем повернулся к майору Коллету и рявкнул:

– Что украдено?

Список был недлинный. У Форреста пропал денежный чек, но его вскоре нашли смятым и брошенным в грязь. Тот, кто вспорол мешки, не знал, что делать с бумажками. Исчезли пара табакерок, золотая цепь (Шарп подозревал, что она добыта в Сьюдад-Родриго; во всяком случае, офицер, заявивший о пропаже, до штурма постоянно сетовал на бедность, а потом вдруг замолк). Золотые украшения с ножен, слишком дорогие, чтобы носить их в бою, пара серебряных шпор и пара сережек – лейтенант, смутившись, заявил, что вез их в подарок матери. У майора Коллета украли бритвенное зеркальце с серебряной крышкой и часы, которые, по его словам, стоили небольшое состояние. Больше других пострадал полковник – у него похитили оправленный в серебро портрет лишенной подбородка суровой Джессики. Молва утверждала, что полковник очень привязан к жене, которая принесла ему в приданое небольшое состояние и охотничьи права в половине Лестершира. Шарп вспомнил, что в Элваше портрет стоял у него на столе.

Уиндем указал хлыстом на Шарпа:

– У вас что-нибудь пропало?

Шарп покачал головой:

– У меня ничего нет, сэр.

Все свое он носил с собой, кроме шпаги, подаренной Патриотическим фондом, и вынесенного из Алмейды золота – это хранилось у лондонского поверенного.

– Где ваш ранец?

– Вместе с остальными, сэр.

– Он помечен?

– Нет, сэр.

– Достаньте его, Шарп.

Это казалось бессмысленным. Может быть, полковник подозревает в воровстве Шарпа? Если так, зачем посылать его самого за ранцем, давая возможность припрятать украденное?

Стрелок отыскал ранец, принес в овчарню.

– Хотите обыскать его, сэр?

– Не говорите глупостей, Шарп. Вы офицер. – А следовательно, не сказал полковник, вопреки очевидности – джентльмен. – Я просто хочу знать, как далеко это зашло. Проверьте, все ли на месте!

Шарп расстегнул пряжки. Французский ранец был набит грязной сменной одеждой, здесь же лежали два запасных замка к штуцеру и початая бутылка рома. В ранце хранилась лишь одна ценная вещь, и Шарпу даже не пришлось проверять, он сразу понял. И поднял глаза на Уиндема:

– Пропала подзорная труба.

– Подзорная труба? Она чем-нибудь заметна?

Еще бы! Медной табличкой с надписью «С благодарностью от А. У. 23 сентября 1803». Она исчезла. Шарп судорожно шарил в одежде, но трубы не было. Чертов вор! Это же подарок Веллингтона, подарок, которым Шарп дорожил, и стрелок ругал себя, что оставил ранец с остальными. Однако они охранялись. Как, впрочем, и офицерские вещи в овчарне.

Уиндем выслушал описание и удовлетворенно кивнул:

– Это доказывает одно.

– Доказывает? Что, сэр?

Уиндем улыбнулся:

– Я думаю, теперь известно, откуда взялся вор. Только одна рота знает этот ранец! – Он указал на мокнущую одежду Шарпа во французском ранце из свиной кожи. Повернулся к майору Коллету. – Постройте роту легкой пехоты, Джек. Обыщите каждого.

Шарп попытался протестовать:

– Сэр!

Уиндем рассек хлыстом воздух, обвиняюще наставил хлыст на Шарпа:

– Если бы вы стерегли багаж, Шарп, а не околачивались на холме, этого бы не произошло. Так что не вмешивайтесь!

Хейксвилл! Кража – дело рук Хейксвилла! Шарп был уверен в этом, как и в том, что обвинение невозможно доказать. Подзорная труба украдена во второй половине дня, потому что в полдень Шарп видел ее в ранце. Почти вся рота вместе с Шарпом участвовала в стычке, однако он вдруг вспомнил, как нескладный желтолицый сержант пробежал мимо него в сторону овчарни. Украденное давно спрятано. А солдаты, которых Шарп оставил стеречь багаж, разумеется, ушли на холм посмотреть сражение.