Рота почетного караула

- К торжественному маршу, - распевно скомандовал командир роты "ар-шу-у..." - каменно отозвались вековые стены, - ма-арш! - взлетел восторженный голос.

И его заглушили, раздробили своим рассыпчатым "ах-х-х!" медные тарелки.

Рота шагнула единым, впечатанным в гранит шагом и замаршировала по прямой, как луч, дорожке к воротам, равняясь направо - на пламя, порхнувшее, дрогнувшее над звездой от этой сотни ударивших залпом сапог.

Напрягая шею, Андрей вытянулся: рядом с генералом, приложившим руку к витому козырьку, стояла, вглядываясь в шеренги, мать.

"Мамка-то! Ну прямо как маршал на параде!" - восхищенно подумал он.

Постепенно сдерживая, смягчая шаг, рота вышла за ограду, остановилась возле автобусов и распалась, смешалась с толпой. Было разрешено перекурить. Мать уже стояла рядом, словно шла по пятам.

- Вот ты какой у меня... - сказала она и осторожно, одним пальцем, потрогала золотистую пуговицу. - В каком же звании, сынок? Что-то форма больно нарядна...

Андрей смутился, потупился.

А мать уже копалась в авоське, совсем как дома.

- Вот бестолковая! - всполошилась она. - Совсем запамятовала. Молочка тебе взяла... Съешь молочка, сынок...

- Да ты что? - оторопел, сконфузился Андрей. - Ты что, мам? - и он в неловкости оглянулся по сторонам.

Подошел лейтенант, из-под земли вырос.

"Сейчас скажет, - ужаснулся Андрей. - И про письмо, и про то, как сачковал, не хотел маршировать..."

Но лейтенант козырнул матери, с легким, изящным поклоном произнес:

- Здравствуйте... Варвара Андреевна, кажется?

- Она самая, Варвара, - смутилась мать.

"Откуда он знает ее имя?" - удивился Андрей и опять насторожился.

- Хороший у вас сын, - сказал лейтенант. - Привыкает. Мы им довольны.

Андрей зарделся. "Зачем это, к чему?" - подумал он, охваченный внезапной благодарностью к лейтенанту.

- Спасибо на добром слове, - вздохнула мать и счастливыми, повлажневшими глазами взглянула на смущенного Андрея.

Лейтенант опять с улыбкой кивнул и пошел дальше, что-то сказал мужчине в модной дубленке, поздоровался с парнем, державшим разбухший портфель: брат, что ли, к кому?

Мать все держалась за пуговицу и вздыхала, ни о чем не спрашивая, и, простояв так минут десять, переговариваясь о пустяках, они почти ничего не успели сказать друг другу.

Знакомый командирский голос оборвал разговоры, разъединил толпу:

- Кончай перекур, по машинам!

Солдатам, принявшим присягу, и их родственникам было позволено встретиться вечером всего на полтора часа. Странное чувство испытал Андрей, прогуливаясь с матерью по казарменному двору. В этом было что-то несообразное. Мать, прилаживаясь к его широкому, огрубевшему шагу, семенила в своих маленьких сапожках по асфальту, который еще вчера был так ненавистен Андрею. Своими шажками она словно примиряла сына с плацем. Так, во всяком случае, думал Андрей.

И после, спустя месяцы, а потом и годы, он все еще помнил эти легкие, какие-то лесные следы материнских сапожек на белесой поляне, в которую превратился плац под медленным тающим снежком.

6

Правильно кто-то сказал, что на прошлое мы смотрим как с горы на оставленную внизу долину: что ближе к нам, то видится отчетливее, что дальше, то теряется в дымке воспоминаний, и этот тысячеверстный, тысячедневный путь становится для нас зримым, когда остается позади. Теперь Андрей мог бы связать в нечто целое, логически стройное многозвенчатую, разрозненную цепочку событий и поступков, год назад еще неясных, непонятных.

В тягостном, полусонном стоянии на вечерней поверке он услышал однажды свою фамилию, повторенную не в привычном списке роты, а отдельно, с особым значением. Интуитивно воспротивясь, он было напыжился, напустил на себя равнодушие, с каким встречал почти каждое замечание, уверенный, что придираются нарочно, как вдруг сбоку жарким, всполошным шепотом дохнул Патешонков:

- Слышал? Это тебя же! Во встречный строй!

Но окончательно встряхнул Андрея отчетливый завистливый голос Аврусина:

- Во встречный? Звягина? Да у него карабин болтается, как...

Завидовать было чему. Полным признанием готовности солдата к службе в РПК считалось определение во встречный строй, в тот самый строй, которому от имени всех Вооруженных Сил страны доверено торжественно встречать и провожать на летном поле высоких зарубежных гостей. Но, чтобы попасть на аэродром, надо было помаршировать на плацу не меньше полугода.

Если встречный строй сравнить с отлаженным механизмом, то каждый прибывший в роту солдат, как новая, поставленная на замену деталь, не должен нарушить четкости работы - наоборот, чем незаметнее он "ввинчивался", "впаивался", тем выше оценивалась его строевая подготовка. Трудности наладки этого "механизма" усугублялись тем, что он все время, примерно через каждые полгода, частично заменялся - одни солдаты увольнялись в запас, другие становились на их место; натренированные "старички" привычно выполняли все приемы, новичкам же все давалось с напряжением, их надо было еще "притирать" и "притирать", и делалось это как бы на ходу - рота продолжала нести свою трудную, почетную службу в любое время года, в любой день, в любой час.