Рота

Я снял портупею и фуражку, расстегнул верхнюю пуговку и схватился за перекладину, чтобы крутануть короткую связку, популярную в спортивной секции. Жаль, что канифоли и накладок нет, могу сорвать кожу на ладонях. Сапоги тоже тяжеловаты. Ладно, авось не опозорюсь. Размах. Верхняя стойка на руках. Большой оборот. Опять выход в верхнюю стойку. Поворот в верхней точке. Оборот на одной руке. Мах назад. Перелёт углом. Оборот. Соскок. Пол ударил по ногам. Надо терпеть. Слава богу, не завалился. А кожу на руке всё-таки сорвал. Ладно, потом разберусь.

Я огляделся и увидел совершенно обалдевшие глаза солдат, а старшина, так и не успел захлопнуть рот.

– Вот это да-а-а…, – кто-то выдохнул в толпе.

Застегнув пуговицу, я надел портупею и направился к выходу, потом повернулся и, как бы между прочим, сказал:

– Кстати, в полку спортзал пустует. Если кто хочет уехать домой с красивым сильным телом, а заодно научиться кое-каким интересным приёмам борьбы, скажите Карпенко, он составит список, а я с капитаном Вихровым договорюсь. Это касается роты, а мой взвод идёт обязательно.

Однако планы планами, а жизнь, как всегда, всё вывернула по-своему. На другой день после развода комбат собрал офицеров и хмуро сообщил, что через месяц намечаются окружные учения с присутствием генералитета и членов военного совета округа, а посему батальон на неделю направляется в сопки на расчистку плацдарма и обустройство подъездов для начальства. Комбезы и старая подменка – у старшин, шанцевый инструмент – на складе, там же палатки, кухня и прочее барахло.

Заросший корявыми берёзками и дубками с твёрдой, как железо древесиной мелкосопочник раскинулся от горизонта до горизонта. Слава богу, что не требовалось рубить просеку до края земли. «Всего-то» верста на четверть версты. Глядя на тупые, как валенки топоры, я направил сержанта Юхиму и трёх бойцов в мастерскую как следует подготовить и наточить инструмент на всю роту. Обычное дело. Пустяк. Но, кто бы мог подумать, что из-за этого пустяка потом я огребу кучу проблем. Собственно говоря, с тех самых окаянных топоров и началась череда моих неприятностей.

Оказавшись на месте, бойцы принялись лихо вырубать заросли, оставляя за собой низкие пеньки и дымящиеся кучи веток. Через пару дней приехал комбат, довольно хмыкнул, глядя на делянку нашей роты, и вложил люлей Паничевскому, бойцы которого безнадёжно отстали, измучившись до кровавых мозолей из-за тупых топоров.

Вечером, прогуливаясь по распадку между двумя сопками по единственной приличной дороге, я оглянулся на странный звук. Остановился. Через минуту из-за поворота показалась бегущая толпа солдат в комбезах с заплечными мешками, с надетыми противогазами, с лопатами и ещё бог знает с чем на плечах. За ними катился «Урал», напирая на отставших. За рулём я разглядел перекошенную злобой физиономию Паничевского. Совсем ошалевшие от усталости и отчаянной безысходности солдаты терпели, стиснув зубы, хрипло дышали, спотыкались и громко топали по дороге.

Пропустив бегущих, я вышел на середину дороги, глядя им в след. За спиной жалобно скрипнули тормоза. Не оборачиваясь, я присел и начал медленно переобуваться. Несколько раз взревев мотором, машина затихла, а солдаты остановились и со стоном буквально рухнули на землю.

– Уйди с дороги, щенок, – прорычал Паничевский.

– Вообще-то меня Павлом зовут, – и я принялся за другой сапог.

– Задавлю, сучонок!

– Сядете. Кстати, издеваться над солдатами никому не позволено.

– Не твоего ума дело, гадёныш! – Я почувствовал спиной, если бы он мог немедленно убить – убил бы.

Я не двигался с места. Сзади раздались отборные матюги. «Урал» взревел, поёрзал и звук дизеля затих за поворотом. Я поднялся, отряхнул комбез и потопал в лагерь. Судя по всему, сегодня я нажил себе смертельного врага. Что ж, серьёзный враг не хуже доброго вина, заставляет шевелить извилинами и веселит.

Намучились мы тогда, пропотели насквозь и мозолей набили, а учения отложили на неопределённое время. Кто бы сомневался, что так оно и случится.

После возвращения через пару дней я повёл одиннадцать бойцов своего взвода в спортзал. Начальник клуба для порядка немного покобенился, но обещания будущих побед и кубков открыли заветные двери. Привыкшие к военной форме ребята не сразу освоились в спортивной одежде, но потом раззадорились. Скажу сразу, их поразила эффективность и красота айкидо, а демонстрация приёмов привела в дикий восторг. Падая и поднимаясь, они наскакивали на меня почти всерьёз, но неизменно оказывались на полу. Их глаза горели от нетерпения, однако до самой борьбы было, ох как, далеко. Эту глину предстояло ещё мять и мять.

Так, в общем и целом, началась моя служба, которую, сказать по правде, и службой назвать было неудобно. Так, суета. Но чем хорош любой бардак, тем, что он рано или поздно заканчивается. Вот и у меня, наконец, наступил долгожданный день, когда батальон выехал на танкодром.