Рот

— Некоторым нравятся. В этом нет ничего плохого, — Рот провел руки под ее рубашку и обхватил груди.

«Господи», — прикусив губу, Эйвери выгнулась навстречу грубым ладоням. Он потер большими пальцами соски, и она почувствовала, как они сжались.

— Я хочу больше, — пробормотал Рот. — Кажется, я пристрастился к колючим решительным личностям.

— Рот, мы в эпицентре инопланетного вторжения. У нас не может быть никакого «больше». Черт, у наших отношений не было бы шансов даже перед апокалипсисом, а теперь и подавно.

— Боишься? — он склонил голову набок.

— Тебя? Нет, — у Эйвери бешено заколотилось сердце.

Рот снова потер соски, заставляя ее стонать.

— Этого. Того, что между нами.

Она напряглась и встретилась с ним взглядом. Эйвери чувствовала растекающийся по коже огонь и видела точно такой же в глазах Рота.

Нет, она не боялась танцевать с огнем. Эйвери до смерти боялась полюбить Рота, а потом потерять.

«Хватит думать, Эйвери. Просто прикоснись к нему, попробуй, возьми его».

Она подалась вперед, и он сделал то же самое. Рот прижался к ее губам, и последовал горячий крепкий поцелуй на грани с наказанием.

— Дверь, — пробормотал Рот у губ Эйвери.

— Я уже заперла, — она притянула его ближе, подталкивая языком.

Рот обнял ее и подтянул к себе за ягодицы.

— Боже, Эйвери, ты дьявольски горячая, — он мял ее плоть. — Я мечтаю попробовать на вкус каждый дюйм твоего тела, но все, чего хочет мой член — оказаться глубоко в тебе.

У нее между ног прострелило жаром. Склонив голову, Эйвери прикусила Роту губу.

— Значит, решено. Сделай это. Я вся твоя.

***

Рот почувствовал, как весь его самоконтроль испарился, словно пар. У него в голове билось всего два слова: «Моя. Взять». Стянув Эйвери со стола, он принялся срывать с нее одежду.

Она попыталась помочь ему и ногой отшвырнула в сторону свои брюки вместе с трусиками. Рот стянул с нее рубашку и одним движением сорвал лифчик.

Эйвери осталась перед ним абсолютно голой, и у него сдавило легкие. Великолепная. Охренительно великолепная. Она была женственной, но одновременно и сильной. На ее ногах и животе виднелись контуры натренированных мышц.

Откинувшись на спинку стула, Рот притянул Эйвери к себе на колени.

Она резко выдохнула и устроила ноги по бокам от его бедер. Черт возьми, ни разу за долгие часы сидения в своем крошечном офисе он не предполагал, что однажды здесь окажется сексуальная голая женщина. Член так напрягся, будто был готов вот-вот взорваться.

Склонившись, Эйвери припала губами к горлу Рота, и он застонал. Она облизывала кожу, прихватывая зубами сухожилия на шее в том месте, где уже отметила его ранее. Он непроизвольно толкнулся бедрами вверх.

Эйвери снова его укусила.

— Мне нравится впиваться в тебя зубами.

— Ты за это поплатишься.

Она терлась своей голой сердцевиной о член, от которого ее отделяли лишь брюки. Тогда Эйвери снова укусила. Сильно. Рот зарычал. Она принялась посасывать его кожу, а ее тихие гортанные стоны говорили о том, что ей нравится вкус.

Опустив руку, Рот проник между ее стройными бедрами. На ощупь Эйвери была невероятно горячей и нежной. Она снова вскрикнула, теперь запрокинув голову. Он рванулся вперед и прижался губами к ее шее.

— Рот!

— Месть, — пробормотал он возле ее горла. Рот лизал, посасывал и кусал, пока она не начала извиваться на нем.

Он больше не мог ждать. Сдвинув Эйвери у себя на коленях, Рот сорвал с себя рубашку и расстегнул молнию на брюках. Он ругался, пытаясь раздеться в неудобной позе, и когда Эйвери засмеялась — звонко и радостно — у него в груди разлилась теплота, не имеющая никакого отношения к бушующему в крови желанию.

Он не мог тратить время на то, чтобы снять с себя брюки полностью, поэтому просто освободил член.

Рот поднял взгляд, и у него чуть не остановилось сердце.

Эйвери неотрывно смотрела на его ствол. Соскользнув на пол, она опустилась так, чтобы ее лицо оказалось прямо напротив него. Иисус, разве в мире может быть более провокационный вид?

Эйвери схватилась за член, и с ее губ сорвался тихий стон, созданный, по мнению Рота, чтобы свести мужчину с ума. Тогда она опалила его взглядом и, склонив голову, всосала член.

Рот едва сдержал ругательство. Ствол итак уже был каменно твердым, но теперь, попав во власть теплого рта, ощущался тверже, чем когда-либо.

— Боже, милая… вот так, возьми всего меня.

Эйвери так и сделала. Опустившись ниже, она расслабила горло и втянула член в себя. Рот запустил пальцы ей в волосы, но не направлял ее. Просто ему, будь он проклят, требовалось за что-нибудь ухватиться.

Отстранившись, она лизнула напряженный член снизу и нашла то самое место, от прикосновения к которому у Рота по позвоночнику проходили электрические импульсы. У него задрожали ноги, и Эйвери снова взяла его в самое горло.

Он застонал.

— Черт… — немногочисленные слова, сформулированные его затуманенным разумом, были ругательствами.

Эйвери сосала все сильнее и стонала, посылая в плоть вибрации, заставлявшие Рота стонать в ответ. Он чувствовал, как внизу позвоночника зарождается разрядка, а бедра непроизвольно начинают толкаться вверх.