Рот, полный языков

Через час всё было готово. Через деревню, словно след пронёсшегося урагана, проходил широкий путь к морю. Телега превратилась в импровизированные сани, в оглобли запрягли свежих лошадей. Кнут щёлкнул, лошади рванулись вперёд, и богиня двинулась в путь, последний в её нынешнем земном воплощении. Самые сильные из мужчин налегали плечами на стойки телеги, помогая упряжке, остальные торжественно шагали сзади. Музыканты с флейтами и барабанами наигрывали мелодию, окрашенную в цвета волшебного дерева — белый, красный и чёрный. Процессия медленно продвигалась к берегу океана. Ксексео приказал установить сани у самого края волн открытым концом вперёд. Лошади не хотели заходить в воду, и лишь Туликава смог уговорить их. Наконец сани остановились.

Толпа молча ждала приказов шамана. Каозиньо стоял поодаль, там, где начинались травянистые дюны.

— Откройте её!

Узлы легко поддались умелым пальцам. Десятки рук вцепились в парусину и разом дёрнули.

Обугленное лицо, сожжённые груди, обгоревший живот, покрытые струпьями бёдра — женщине давно следовало быть мёртвой. Тем не менее, она дышала, чуть слышно, но ровно.

— Нож!

Ученик подал шаману острое мачете.

— Последними подойдут те, кто избран, чтобы столкнуть её в воду. Тогда они успеют потом присоединиться к нам. Пусть встанут отдельно, чтобы я их видел.

Несколько человек, в том числе Иксай, отошли в сторону.

— Хорошо. Остальные по очереди подходите ко мне.

Ксексео подошёл к великанше, похлопал её по боку, словно мясник, выбирающий лучший кусок от туши, потом начал резать. Первой в очереди причащавшихся была древняя старуха с отвисшими сосками. Она нерешительно взяла мясо в рот, пожевала и проглотила. Увидев, что с ней ничего не случилось, люди стали подходить увереннее. Очередь постепенно двигалась. Иина в вышитом платке сидела верхом на Туликаве. Кентавр взял два куска и поделился со своей всадницей. С улыбкой глядя друг другу в глаза, они положили в рот мясо богини. К полудню свои порции получили все, включая рабочих Иксая. Остался один Ксексео. Отбросив посох и нож, он с неожиданной лёгкостью вскарабкался на тушу, прошёл по хрустящей обугленной коже к подбородку и бесстрашно запустил обе руки в полуоткрытый рот. Поднатужившись, вытащил на свет кончик языка и вцепился в нею острыми зубами. Набил полный рот и с натугой проглотил жёсткий ком.

— Толкайте!

Рабочие бросились вперёд и налегли на сани…

Когда первые солёные брызги попали на сожжённую кожу, по всему гигантскому телу, с головы до пяток, прошла крупная дрожь. Не удержавшись, шаман с плеском полетел в воду.

— Глубже! — крикнул он, кашляя и отплёвываясь.

Мужчины повиновались. Они заходили всё дальше, толкая перед собой плот, пока не потеряли дно, потом развернулись и поплыли к берегу.

Тело богини начато вздуваться и опадать, будто терзаемое изнутри штормом. Дальнейшее рассмотреть не удалось. Высокая волна перевернула плот, и монументальная женская фигура исчезла в глубине, оставив за собой мощный водоворот.

Люди на берегу вдруг засуетились, заметались — им явно становилось не но себе.

— Все сюда, ко мне! Я семя! — скомандовал Ксексео.

Привыкнув подчиняться и ощущая новые непонятные желания, жители деревни начали собираться вокруг шамана, вскоре заслонив его полностью. Они облепили его как клейкие зёрна варёного риса, стараясь прижаться теснее. Те, кто были снаружи, стремились проникнуть глубже, словно сперма, атакующая яйцеклетку.

Каозиньо смотрел с холма, поражённый небывалым зрелищем.

Суматоха на берегу приобретала сверхчеловеческие масштабы. Плоть теряла границы, люди сливались друг с другом, притягиваясь к единому центру. Хаотическое мельтешение форм постепенно приобретало симметрию. Скоро всё было кончено. Толпа людей превратилась в огромный полупрозрачный ком с сальными прожилками, похожий на медузу, выброшенную на берег. Внутри протобога можно было различить медленно плавающие тени — последние следы человеческих тел.

Некоторое время ком плоти лежал неподвижно. Потом начал меняться: вытянулись лапы, выдвинулись челюсти с острыми клыками, уши поднялись торчком, ощетинились усы, развернулся хвост, удлинился пенис в кожаном чехле, глаза зажглись зелёным светом, бледная кожа стала покрываться густым чёрным мехом…

Гигантский ягуар-самец, вобравший в себя сотни человеческих тел, сел и замер у воды, направив взгляд туда, где исчезла женщина. Он напоминал домашнего кота, затаившегося возле мышиной норы. Его хищное возбуждение выдавал лишь кончик огромного хвоста, который нервно ходил из стороны в сторону, разбрасывая песок.

Каозиньо тоже неотрывно смотрел вдаль, встав на цыпочки и дрожа от нетерпения.