Рот, полный языков

Кинкас забрался на постель и перевернулся на спину. Быстро оседлав его, женщина подняла почти уже опавший член и подвела к входу во влагалище. Потом стала медленно опускаться. Казалось, что её партнёр прав, и надеяться на успех глупо. Внезапно бёдра мужчины, будто сами по себе, подались вверх, и втянутый какой-то сверхъестественной силой, пенис вошёл внутрь так глубоко, что из виду исчезла даже половина мошонки. Кинкасу пришлось опереться на локти, чтобы удержаться в неудобном положении. Время снова остановилось, тела замерли. Необыкновенный половой орган сеньориты Йеманы, не менее совершенный, чем рот, начал свою работу. На этот раз оргазм не наступал гораздо дольше, то ли из-за усталости партнёра, то ли по воле женщины, искусственно продлевавшей приятные ощущения. Минуты шли одна за другой, а однорукий любовник всё ещё стонал с перекошенным лицом, выгнувшись дугой, исступлённо отдаваясь подчинившей его сверхъестественной силе.

Деловито выкачивая из партнёра вторую порцию спермы, сеньорита Йемана бросила взгляд в сторону, вновь заметив радужно-полосатую ящерку на обоях. Крошечная рептилия, наклонив голову, присматривалась к чему-то в щели за кроватью. Внезапно с той стороны за край матраса уцепилась чья-то рука, маленькая, но виду детская, туго забинтованная и покрытая бурыми пятнами. За ней последовала другая, и на кровать, подтянувшись, вскарабкалось странное существо, похожее на египетскую мумию или грубо слепленную куклу из папье-маше. Рождённое из кучи слипшихся бинтов, пропитанных менструальной кровью и выделениями, оно встало на короткие ножки, и, казалось, устремило на мать взгляд, полный наивной детской любви, хотя не имело ни глаз, ни лица. Продолжая ублажать ослеплённого наслаждением Кинкаса, женщина нежно провела рукой по щеке своего тряпичного отпрыска.

— Теперь уходи, — прошептала она.

Человечек стал обходить странно неподвижных любовников, по пути задев ногу мужчины.

— Что это? — испуганно дёрнулся тот.

Сеньорита Йемана поспешно прикрыла его глаза рукой.

— Ничего, просто муха. Ну-ка, а теперь попробуем вот так…

— Что это? — снова воскликнул Кинкас, на сей раз ахнув от удовольствия.

— Еще один маленький подарок для твоего приятеля. Расслабься.

Тряпичное существо уже стояло у выхода в коридор. Подпрыгнув, оно повисло на ручке двери, приоткрыло её и бесшумно выскользнуло наружу.

Кончая, Кинкас взревел как раненый бык.

Женщина отделилась от него, встала с кровати и принялась рассматривать новую одежду, недавно заказанную любовником, — старая была уже мала.

Придя в себя, Кинкас заговорил, спокойно и серьёзно, хоть и без всякой надежды в голосе:

— Я не женат, у меня нет ни родственников, ни обязательств. Зарабатываю вполне достаточно, чтобы обеспечить нас обоих. Не могли бы вы остаться со мной хотя бы ненадолго? Сколько захотите…

Сеньорита Йемана стояла спиной, обвязывая вокруг бёдер длинную юбку с крупным рисунком из орхидей. Когда она повернулась, на её лице — теперь уже англо-американском, совершенно незнакомом Кинкасу — пылало огромное родимое пятно багрово-фиолетового оттенка.

— Her, Арлиндо, мне надо идти дальше. Так уж я устроена.

Кинкас судорожно всхлипнул, не стыдясь своих слёз. Женщина с лицом иностранки подошла и стала расстёгивать его рубашку.

— Я окажу тебе ещё одну, последнюю услугу в благодарность за твою доброту.

Она наклонилась, свесив полные груди, тронула языком обрубок ампутированной руки и стала медленно вылизывать сглаженную временем поверхность.

— Щиплет, — пожаловался Кинкас сквозь слёзы.

— Это хорошо. — Добавив ещё слюны на красную вспухшую кожу, она отвернулась и продолжала одеваться, дополнив юбку светло-лиловой блузкой и шнурованными сандалиями.

У двери она остановилась, снова заметив полосатую ящерку. На этот раз любопытный обитатель комнаты устроился на косяке, явно собираясь провожать удивительную гостью. Мгновенно схваченная за хвост ловкими пальцами, ящерка неподвижно повисла в воздухе, странно равнодушная к собственной судьбе. Кинкас продолжал рыдать.

— Не валяй дурака, Арлиндо. Если бы ты знал меня лучше, то понял бы, насколько глупа твоя просьба.

Ящерица куда-то пропала. Потом исчезла и женщина.

Когда Арлиндо Кинкас появился на веранде в модной белой рубашке без рукавов из универмага Велосо, пятеро потрясённых завсегдатаев бара осыпали его восторженными восклицаниям. Новая рука, загорелая и мускулистая, была точной копией своей пары — вплоть до последнего волоска. Не веря своим глазам, друзья без конца трогали, теребили и ощупывали её, словно целая секта последователей Фомы Неверного.

— Рука настоящая! Чудеса да и только. Современная медицинская наука должна быть полностью пересмотрена, — авторитетно заявил старший.

Утерев платком потное лицо, украшенное римским носом, он поднял бокал:

— Господь милостив. Будем здоровы!

Ликёр в кувшине быстро убывал. Краснокожая официантка с непроницаемым лицом принесла ещё, поставив рядом блюдо с шашлычками. Движения гибкого тела индианки, полные достоинства, сопровождались таинственным чуть слышным постукиванием, похожим на звук кастаньет.