Ростов. Лабиринт

Наступила ватная тишина. Только тикали монотонно старые ходики и где-то на улице раздавались женские визгливые голоса. Мать принялась подбирать с ковра осколки — бесстрастно, как робот. Карина вскочила, чтобы ей помочь. Внутри у нее все дрожало, поэтому она пару раз чуть не порезала пальцы, но поднять глаза ни на деда, ни на отца так и не решилась.

— Ладно. Потом продолжим. Пора на ипподром. — Торос Ангурян облизал пересохшие губы. Отпустил внука и нагнулся за упавшей на пол трубкой.

— Рубашку сменю пойду, — голос Роберта звучал глухо.

— Каро.

— Да, папа?

— Ты вроде собиралась на конюшни к Аргаваз?

— Я... Да, пап, хорошо.

Меньше всего Карине хотелось сейчас ехать вместе с мужчинами на ипподром. Она лучше спустилась бы в лабиринт, покормила бы Пахака печеньем и сбежала с ним куда-нибудь к подземному ручью, что под Аксаем. Там, сидя на удобном камне с выемкой, можно было часами слушать, как копошатся под сводами летучие мыши, можно было бы взять с собой планшет и почитать, хотя мыши этого не одобряли, срывались хлопотливыми гроздьями вниз, возмущенно пищали и норовили прогнать нарушителя прочь. Но она со среды напрашивалась со взрослыми в конюшни, и теперь было бы неприлично отказываться.

— Только сперва загляни ко мне. Есть раз­говор.

* * *

Карина помогла матери убраться и лишь после этого поднялась в отцовский кабинет. Папа редко вызывал ее к себе — он вообще нечасто с ней разговаривал, и порой ей казалось, что он даже не помнит о том, что у него есть дочь. Всегда одетый с иголочки, болезненно аккуратный, молчаливый, Юрий Ангурян был полной противоположностью деду Торосу. Ни ласкового взгляда, ни улыбки — словно его когда-то хорошенько заморозили, а потом так и отправили жить дальше. Сколько Карина себя помнила, столько отец и был таким. Ледяным. Карина порой удивлялась, как они с мамой умудрились пожениться и родить двоих детей. Но потом смотрела на свадебные фотографии родителей, где смеющийся Юрий Ангурян кружит на руках худенькую счастливую невесту, и думала, что она чего-то о нем не знает. Чего-то очень важного. Однажды дед странно обмолвился. В ответ на вопрос Карины, отчего папа почти никогда не ходит вниз, вздохнул и пробурчал: «Сломал Юрку лабиринт». Карина ждала продолжения, но дед щелкнул ее по носу и перевел разговор на другую тему. Она тогда еще удивилась, как может лабиринт сломать — разве не наоборот? Разве не делает он человека ловчее, сильнее, умнее и больше? Но с того самого дня ей перехотелось хвастать перед родителями своей дружбой с Пахаком и делиться впечатлениями от подземных прогулок.

От предстоящей беседы с отцом ничего хорошего Карина не ждала. Все подобные разговоры заканчивались неприятностями. Например, запретом гулять с Пахаком ночами. Или выговором за то, что она не удержалась и сфотографировала демона на мобильник. Конечно же, прежде чем повесить фотку к себе «В контакт», она хорошенько ее отфотошопила, чтобы все приняли Пахака за монстра из комикса, но отца это почему-то не убедило. Он приказал Карине не только убрать картинку, но и закрыть страничку навсегда. Отец спокойно, не повышая голоса, объяснял дочери возможные последствия ее поступка, но от этого мертвого голоса, от этого равнодушного лица Карине стало почему-то так плохо, что она еще целую неделю не решалась заговорить с ним.

Вот и теперь она уже заранее готовилась к дурным новостям.

— Можно?

— Да. Заходи, Каро. Как твоя учеба? Как настроение?

— Хорошо. Спасибо, папа.

Отец вяло перебирал на столе бумаги, думая о чем-то своем. И не было ему никакого дела ни до настроения дочери, ни до ее учебы. Девушка терпеливо ждала. Наконец отец выпрямился и бесцветно, как о чем-то совсем обыденном, может быть о поездке на дальнюю дачу или очередной своей командировке, сообщил:

— Я решил, что тебе пора подумать о замужестве.

— Что? О чем?

— О браке, Каро. Тебе ведь уже шестнадцать.

— В декабре будет. Пока пятнадцать...

— Вот и славно. Я подобрал тебе отличную партию. Готовься к свадьбе.

Ей казалось, что это все дурной сон. Она просто толком не проснулась еще. Не услышала будильник. Сейчас мама громко позовет ее снизу. Придется разлеплять тяжелые веки, потягиваться, сидя на высокой кровати, болтать ногами и причесывать непослушные волосы, быстро натягивать платье и спускаться в столовую. Она даже украдкой потерла глаза. Пора просыпаться! Не помогло.

— ...прекрасная, состоятельная семья... свои фабрики в Европе... Дом в Версале. Тебе ведь нравится Версаль?

И еще раз потереть глаза. И украдкой ущипнуть себя за руку.

— Да. Мне нравится Версаль, папа.

— Вот и замечательно. Новый трехэтажный дом с садом. Если хочешь, можешь посмотреть фотографии — Артюр вчера прислал. Поедешь в июне, сразу как занятия в школе закончатся. Последний класс оформим экстерном.

— Какой Артюр?

— Ты меня разве не слышала? Артюр — твой будущий муж! Не волнуйся, Каро, никто не планирует сразу оформлять брак. Поживешь там, привыкнешь к новой родне. Поближе узнаешь мужа.

— Мужа? Да, папа. Конечно.