Rossija (reload game)

И к дележке той - кто не успел, тот опоздал!

В зашторенных и непривычно освещенных факелами кремлевских палатах царила бесшумная деловитая суета, дирижируемая диковинного вида монахами в надвинутых на самые глаза клобуках. Ковшегубу, сданному с рук на руки двоим сопровождающим, доверительно сообщили: "С вами хотят побеседовать отдельно" и повлекли куда-то вглубь коридорного лабиринта. Боярин с замиранием сердца обнадежился: "Владимир Владимирович, лично?" - однако нарвался на сухой ответ: "Господарь сейчас занят - работает с документами".

Дверь, к какой они пришли, распахнулась на условный стук, и тут монахи, аккуратно взяв боярина за локти, буквально внесли его внутрь. Чей-то голос вкрадчиво скомандовал:

- Не дергайся, боярин: это совсем не больно!

И - разом погасивший сознание укус в шею.

Потом, в минутном просветлении, явилось ему обширное помещение, заполненное вяштими мужами и священноначалием - все в парадных облачениях; все вокруг спали непробудным сном - кто на широких лежанках, кто в фигурных креслах, а кто и - как он сам - вповалку на полу, застеленном сукном или чем-то вроде. Рядом с ним, похоже, только что уложили еще кого-то, но шевельнуться-оглядеться не было ни сил, ни желания. Рядом негромко переговаривались:

- Проверь, как там с епископом: весь наружу еще не вытек?

- Да уж, какой-то остолоп из новообращенных дорвался - будто обедать позвали, ну, артерию и задел, второпях.

- Вообще отход большой будет в этот раз, столько матерьяла перепортили...

- Ну да: быстро хорошо не бывает. А куда было деваться?

- А вот этот - глянь! - глазами лупает. Еще одну дозу ему вкатить?

Кто-то наклонился над ним, пощупав биение жилки на шее:

- Ладно, и так сойдет. Передоз - хуже.

Потом голоса отдалились, и всё опять провалилось во мрак.

- - -

- ...Требует, стало быть, меня в Кремль, пред царские свои очи? Вот прям сейчас, на ночь глядя?

Старому вояке Ивану Дмитриевичу Бельскому, герою Смоленского сражения, Предписание дали разглядеть лишь из рук Посланца; словА "Это что еще за филькина грамота?" вслух произнесены воеводой не были, но за интонациями его читались вполне прозрачно.

- А кем выдано предписание?

- Будто сам не догадываешься, боярин! - усмехнулся Посланец, из старших благочинников.

- Никак нет, не догадываюсь. Военному человеку гадать вообще противопоказано. Итак?

- Последним и единственным на сейчас триумвиром - так понятнее?

- А почему тогда оно вообще без подписи?

- Да потому что предписаний таких нынче разослано под сотню - рука отсохнет подписывать! - скривился лицом благочинник, как-то причмокнув даже (а ведь у него зуб болит, ни с того, ни с сего с жалостью подумал Бельский). - Всем, почитай, вятшим мужам московским разослано - кроме годуновского охвостья, что окопалось на Знаменке. И ежели ты не к ним туда намыливаешься, боярин - попрошу следовать с нами. Будьте любезны!

Губы благочинника сжались в прямую линию, странно и жутковато задвигалась кожа на лбу; повинуясь его жесту, трое сопровождающих - диковинного вида монахов в надвинутых на самые глаза клобуках - взяли оружие наизготовку.

Арест, понял воевода - да и чего уж тут не понять. Никогда ведь не лез в политику, держась от всех этих кремлевских игр на пушечный выстрел - ан нет, всё равно не уберегся... Но как чувствовал ведь (перекрестился тут на лик Николы-чудотворца в красном углу), и успел вчера отправить всё семейство из Москвы в имение - ну а теперь-то чего уж: дедушка старый, ему всё равно!

- Евсеич, - полуобернулся он к стремянному - такому же старику, поседевшему в боях и походах, - шубу мою подай!

- Котору шубу? Хорьковую?

- Ее, знамо дело. Вишь как посвежело...

Минутою спустя он прошаркал, сломанно сгорбленный, навстречу Евсеичу, явившемуся из темных и безлюдных внутренних покоев с охапкой мягкой рухляди - а в следующий миг развернулся лицом к благочиннику, имея уже в руке извлеченный из рукава поданной ему шубы (хорьковой - по загодя уговоренному слову-сигналу) - аглицкий "Кузнец Вессон".

...Говорят, будто упыри умеют двигаться быстрее людей; но ведь не быстрее же пули!

Серебряной пули, самолично отлитой Бельским из фамильной гривны и освященной отцом Варламом, настоятелем храма Косьмы и Дамиана - как раз на такой вот крайний случай.

Дедушка старый, ему всё равно...