Читаем Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы полностью

Большинство немецких ученых, приглашенных в Россию, получили образование в крупнейших протестантских университетах. Помимо уже названных выше, своих профессоров, преподавателей или выпускников для России предоставили Гейдельберг, Гиссен, Марбург, Йена, Росток, Лейпциг, Эрланген, Кёнигсберг, Тюбинген (каждый из названных университетов дал по одному, редко два своих представителя). Католическая часть немецких университетов была представлена гораздо менее широко: лишь благодаря симпатиям Потоцкого в состав преподавателей российских университетов вошли три выпускника Венского университета, а кроме того, по два преподавателя учились в Праге, Диллингене, Фрейбурге в Брайсгау. Отметим, что ни одного представителя католических южно-немецких университетов не было в Московском университете.

Что же заставляло этих людей переезжать в Россию? Успех приглашения в первую очередь определялся тем политическим кризисом, который Германия переживала в конце XVIII – первом десятилетии XIX в., следствия которого немедленно сказывались на условиях жизни и, естественно, перспективах немецких университетов, большей половине которых предстояло исчезнуть с исторической сцены. Уже в ноябре 1803 г. К. Мейнерс писал M. Н. Муравьеву: «Для возобновления существующих и создания новых университетов благородный российский государь не мог выбрать более удобного момента, чем нынешний. Французское правление своими странными мероприятиями в недавно завоеванных землях приводит всех заслуженных людей в недовольство. В самой же Германии приходят в упадок многие высшие школы, в том числе Йена, Эрланген и др., причем так быстро, что хорошие преподаватели, которые пока еще там находятся, все мечтают о побеге. Ваше Превосходительство может поэтому по праву надеяться, что именно сейчас из Германии Вы получите больше достойных людей, чем в любое другое время».[1021]

Предсказания Мейнерса сбылись, и в последующие годы положение ученых в Германии лишь ухудшалось, все более представляя видимый контраст с репутацией России как страны, покровительствующей просвещению и заботящейся о своих университетах. И. Ф. Эрдман, ординарный профессор патологии и терапии из Виттенберга, решивший принять место в Казанском университете, писал в 1810 г.: «По настоящим политическим переменам в Германии, не благоприятствующим наукам, я с радостью переселюсь в такое государство как Россия, где мудрое правление споспешествует успехам и процветанию наук».[1022] Появление в различных университетских городах Германии французских оккупантов расценивалось как гибельные условия для университетов, поскольку французы «далеки от всякой культуры, кроме военной». Немалую роль играло и уязвленное национальное сознание ученых: так, в 1807 г. профессорах. М. Френа привело из Ростока в Россию не только горячее желание оказаться поближе к странам Востока, служившим его главной специализацией, но и «печальные условия политической жизни его родины», которая «поставлена на колени и почти что уничтожена»[1023]. Филолог К. Д. Роммель, получивший место профессора в Марбургском университете, перешедшем под власть Вестфальского королевства, в воспоминаниях так описывал воздействие наполеоновских войн на свою судьбу: «В ноябре 1806 г. началась французская оккупация земли Гессен и прежнее местное государственное устройство поменялось. Для меня это была новая историческая эпоха. Явились новые политические взгляды и идеи, которые имели непосредственное влияние на ход моих исследований… В моих (ненапечатанных) речах под Рождество я, по примеру Гейне, стремился как можно больше удалиться от восхваления узурпатора, в них я рисовал идеал любви к родине, приводя примеры из истории Греции и Рима».[1024] Желание освободить ученика из «наполеоновской тюрьмы» заставило учителя Роммеля, гёттингенского профессора X. Г. Гейне обратиться в конце 1808 г. в российское министерство народного просвещения с просьбой найти для того место профессора в Харьковском университете.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное