Россия – равновесие мира

Иван Созонтович Лукаш Россия – равновесие мира

21 января 1933 года, шесть лет тому назад, парижский журнал «Иллюстрасион» опубликовал замечательное исследование признанного европейского авторитета, известного историка-социолога Гулиельмо Ферреро.

«Возрождение» тогда же отметило эту статью. В выдержках и с моими подчеркиваниями я привожу ее снова, так как ход мысли ученого сохраняет, разумеется, свою повелительную силу и для сегодняшнего, и для завтрашнего дня.

«Мой друг вернулся из путешествия в СССР, – начинает Ферреро, как будто это написано только вчера. – Он так передает свои впечатления:

– В Варшаве все убеждены, что Польша между двух огней: СССР и Германия в полном согласии, чтобы раздавить ее при первом же случае.

Я проехал в Берлин. Общая тревога: Польша в заговоре с Францией, чтобы атаковать и разделить Германию…

В Риме ждут нападения Франции. В Белграде говорят о заговоре Италии и Болгарии…

– Но ведь это же сумасшествие… Но также и расстройство всего континента, привыкшего в течение века наслаждаться миром без усилий, по милости того строя равновесия, какого нет больше, потому что главная его основа разбита…»

И опубликованное в «Иллюстрасион» сжатое исследование ученого – совершенно великолепная по глубине и совершенно бесспорная цепь доказательств, что главной основой строя мирового равновесия была Россия. Европейский историк раскрывает призвание России, ее имперский гений:

«Германия, Франция, Англия, Америка до 1914 года пребывали в гордыне своего порядка и мира, средств, какие успели из такого порядка и мира извлечь, чудесного процветания и человеческой деятельности, какие стали возможными, благодаря собранным несметным богатствам».

Но кто же дал возможность мира и процветания всему свету? Ферреро отвечает:

«Мы знаем теперь, что все мы получили ни за что, что все это было подарком, почти безвозмездным, Германии, Франции, Англии и Америке, всему Западу, – от последней наследницы Византии, отдаленной полуварварской империи…»

Гениальную политику мирового равновесия, «ведомую имперской Россией с таким упорством до самого разгрома в войне», Ферреро с совершенной глубиной понимания называет «великой мистикой XIX века»:

«Бесспорно, если с 1815 по 1914 год Европа жила в мире, с одним только перерывом с 1848 по 1878 год, этим она обязана России».

«В течение века Европа и Америка на пиру мирового благоденствия были приглашенными почти прихлебателями русских царей».

И «эта огромная военная империя была, таким же стержнем порядка и мира в Азии».

«В начале войны 1914 года во Франции и Англии было общим мнение, что Россия еще раз решит победу. И если бы так свершилось, Россия стала бы после войны арбитром мира для всего света, каким после 1815 года была для Европы».

Но Россия на войне истекла кровью для спасения мирового равновесия. 15 миллионов русских жертв – жертвоприношение России – было последним даром русских царей, и в 1917 году при сочувствии всего света, Россия свалилась в смуту. «Власть захватили крайние социалисты, – отмечает Ферреро, – подписавшие в 1918 году сепаратный Брест-Литовский мир…»

А после 1917 года «советская коммунистическая власть», по определению Ферреро, «отшвырнула Россию в степи, откуда она вышла двумя веками раньше».

Одним словом – «степи» – ученый определил все беспочвенное, кочевое существо советской власти.

Это, действительно, власть степных кочевников духа, всесветной карломарксовой сволочи, сжигавшей Россию с беспощадной ненавистью, затоптавшей в неслыханных мучительствах русскую нацию, русский гений и всемирное русское призвание. Россия, действительно, была отброшена большевиками в мертвецкие коммунистические пустоты – в ничто.

А в то же время, продолжает Ферреро, «с признанием цепи Балтийских государств и восстановлением Польши – большого барьера, отделявшего Россию в XVII веке от Европы, – мирное соглашение 1919 года подтвердило все это».

<…>

А западные «умники» стали огораживать себя от большевиков презрительными заявлениями, что большевизм-де «особое русское явление», что и царская, и большевистская Россия – «по своему существу» одно и то же. Для таких умников не было веков гениальной России христианской, человеческой. И разве осмелился бы кто-нибудь называть Францию большевичкой «по самой ее природе» только за то, что после 1870 года в ней неистовствовала коммуна, как она неистовствует в России после 1917 года?