Россия и Европа. Том 2

Просто теперь я понимаю: мифы, о которых я говорю, так глубоко укоренились в общественном сознании страны и настолько стали расхожей монетой, что нужны поистине сверхчеловеческие усилия, чтобы все их развенчать. Усилия, на которые я заведомо не способен.

смысл трилогии:

Размышления автора ЦеНТрЭЛЬНЫЙ МИф И все-таки

именно первая книга трилогии помогла мне, а мо- . жет быть, поможет и читателю, докопаться до самого источника со­временного российского мифотворчества, до корневой системы,

¹Karl R. Popper. The Open society and Its Enemies, Princeton Univ. Press, 1971, vol.i, p. IX.

которая питает весь чертополох мифов, оправдывающих несвобо­ду. Вот в чем она, похоже, состоит. Поскольку Европа — родина и символ свободы (либеральной демократии в политических терми­нах), мифотворцам непременно нужно доказать, что Россия не Евро­па. Проще всего, полагают они, сделать это, взяв в свидетели историю и объяснив, что с самого начала российской государственности сво­бода была ей противопоказана. Ибо основой ее политического уст­ройства всегда был принцип патернализма, т. е. гегемонии государ­ства над обществом, выраженной в священной формуле «Правосла­вие, Самодержавие и Народность».

Именно потому, говорят мифотворцы, и достигла высшего своего расцвета «русская цивилизация» в допетровской Московии XVII века, когда Россия была в наибольшей степени отчуждена от Европы, когда европейское просвещение считалось в ней смертным грехом и стра­на жила по собственным, «святорусским» нравственным правилам. Московия, таким образом, оказывается решающим доказательством неевропейского характера России, ее затонувшей Атлантидой, ее первозданным безгреховным (хотя и государственным) раем. Более того, и сегодня страна могла бы наслаждаться своей патерналистской «цивилизацией» и превосходство ее надлиберальной Европой было бы всем очевидно, когда б не явился вдруг на исходе XVII века Петр, беспощадно растоптавший отечественное благочестие.

В результате Святая Русь оказалась под новым, на этот раз евро­пейским игом, не менее жестоким, чем монгольское, только более ли­цемерным и соблазнительным. Но и под этим игом сумела она сохра­нить свою драгоценную патерналистскую традицию и имперское вдох­новение золотого московитского века. И поэтому близок час, когда сбросит она либеральное иго, опять развернувшись во всю богатыр­скую мощь своей московитской культуры. И станет настоящей «аль­тернативой либеральной глобализации мира», по выражению Н.А. На- рочницкой, ведущего идеолога одной из победивших на выборах 2003 года партии («Родины»). А вдобавок еще и «историософской сто­лицей всего мира», как во времена благословенной Московии.

Так выглядит центральный миф врагов открытого общества пост­советской России. Без сомнения, есть еще великое множество дру­гих, частных, так сказать, мифов, но, в конечном счете, все они ухо­дят корнями в эту московитскую мечту современных мифотворцев.

смысл трилогии: Размышления автора Первая проверка

историей

смысл трилогии:

^{Размышленияавтора} Первая проверка

И СТО р И GИ Один из них, М.В. Назаров, вну­шает нам, что «Московия соединяла в себе как ду­ховно-церковную преемственность от Иерусалима, так и имперскую преемственность в роли Третьего Рима». Причем именно «эта двойная роль, — объясняет Назаров, — сделала [тогдашнюю] Москву историо­софской столицей всего мира».² Н.А. Нарочницкая, естественно, под­держивает единомышленника. Она тоже сообщает нам, пусть и несколь­ко косноязычно, что именно в московитские времена «Русь проделала колоссальный путь всестороннего развития, не создавая противоре­чия содержания и формы».³ Еще бы, ведь, как мы узнаем от Назарова, «сам русский быт стал тогда настолько православным, что в нем не­возможно было отделить труд и отдых от богослужения и веры».⁴

Достаточно, однако, взглянуть на результаты этого «всесторон­него развития» глазами самого проницательного из его современ­ников, чтобы заподозрить во всех этих восторгах что-то неладное. Вот как описывал быт «историософской столицы мира» Юрий Кри- жанич: «Люди наши косны разумом, ленивы и нерасторопны... Мы неспособны ни к каким благородным замыслам, никаких государ­ственных или иных мудрых разговоров вести не можем, по сравне­нию с политичными народами полунемы и в науках несведущи и, что хуже всего, весь народ пьянствует от мала до велика».⁵

Пусть читательтеперь сам выберет, чему верить — «сердца го­рестным заметам» современника или восторженной риторике се­годняшних идеологов-мифотворцев. Впрочем, у Крижанича здесь явное преимущество. Он все-таки наблюдал «святую Русь» соб­ственными глазами; вдобавок его наблюдения подтверждаются до­кументальными свидетельствами.

Вот, например, строжайшее наставление из московитских школьных прописей. «Если спросят тебя, знаешь ли философию, от-

М.8. Назаров. Тайна России, М., 1999, с. 488.