Ромул

Когда Марк вскарабкался на холм, к дому, почти стемнело. Он был не слишком доволен тем, что решили, но могло выйти и гораздо хуже. Сабиняне, самая опасная часть римлян, как будто не возражали, чтобы всё шло по-прежнему. Придуманный сенаторами временный строй был довольно справедлив и не ущемлял свободу. Правда, он годился только для мирного времени, а случись большая война, и Рим окажется под угрозой, но сейчас, к счастью, войны не было, да и в любом случае Марк уже слишком стар для военной службы. Он доживёт свой век в городе, который сам основал, и не вернётся в родную деревню начинать после сорока лет изгнания новую жизнь...

Утром Перпена обнаружил, что на террасе его дожидается Макро. Поспешность, с которой грек пришёл за обещанной наградой, слегка рассердила.

   — Госпожу Вибенну нашли сегодня в постели мёртвой, — холодно сказал он. — Пока её не возложат на костёр, это дом скорби; я не могу говорить о делах.

   — Я не с делами, патрон. Мне нужен совет, который может дать лишь этруск и авгур. Ночью я видел брата — другие сны мне не снятся. Но на этот раз он был жив, стоял и угрожал мечом. Ты сказал, что я в безопасности, пока правит Ромул; теперь он — бог Квирин. Будет ли он и дальше меня защищать?

   — Я знаю, а ты догадался, как Ромул превратился в Квирина, хотя не исключено, что он и вправду стал богом. Но кем бы он ни был, власти над Нижним миром у него не больше, чем прежде. На земле он владел счастьем и завещал его городу; я думаю, тебе нечего особенно бояться, пока ты в стенах Рима. Может быть, следующий царь сумеет тебя очистить.

   — Собрания проводятся вне стен.

   — Это место освятил царь Ромул. Он будет охранять тебя в любой части Рима, но снаружи ты в опасности. Не очень удобно, но ты ведь сам виноват, что убил брата.

   — Понимаю, патрон... А кто сейчас смотрит за царской священной сокровищницей?

   — Обрядов не совершают, ждут нового царя, а в чистоте её держит госпожа Прима.

   — Тогда, пока царя нет, я попросился бы к ней в помощники.

Дом Публия Тация на Квиринальском холме был совсем не похож на роскошное, изысканное жилище Перпены. Здесь ключом била жизнь и царила полная неразбериха. По мере того как росла семья, прикупались соседние дома, перестраивались комнаты. Детская оказалась больше зала, построенного ещё в старые времена. Штукатурка внутри была выкрашена красным, без богов и героев в человеческий рост, без сцен охоты и пиршества. Кровля из тростника, очень плотно настеленного, свежего и золотистого. Только внутренний конец зала был покрыт черепицей: там перед нишей с Ларами и предками всё время горела лампадка.

Рабов в доме было мало, но постоянно толклось много народа. Хозяйничали в основном невестки, к ним приходило множество гостей, всюду бегали дети, по углам молодые люди ждали, не удастся ли взглянуть на незамужних девушек. Кому нечего было делать, подключали к стряпне и уборке, а кто хотел есть, садился за трапезу, как только еда наконец попадала на стол.

Но сегодня вечером Публий очистил комнатку в дальнем конце дома, это была свободная спальня. Перед закрытой дверью внук колол лучину, готовый с ножом встретить любое вторжение. В комнате расположился на полу Публий с полудюжиной видных сабинских сенаторов и огромной чашей вина.

   — Настоящего кандидата у нас нет, — уныло сказал он.

   — Один Помпей Велес, он по крайней мере хороший сабинянин. Положим, не царской крови, но в его родословной найдутся и цари, если достаточно глубоко покопаться. Главное его достоинство — это молодость. Сенат не хочет пожилого царя, чтобы не пришлось через несколько лет выбирать нового. Второе правление будет решающим, нельзя ожидать, чтобы у царя было столько же счастья, сколько у Ромула. Марс больше не поможет, мы должны сами следить, как бы город не распался. Главное не устраивать одни выборы за другими, от них только вражда в Сенате и раздоры в народе. Так что вот: нам нужен молодой человек, разумеется, сабинянин. Самый подходящий — Помпей Велес.

   — Я слышал, Велес славный рубака, — вставил другой сенатор, — хотя никогда не командовал в бою. Насколько я знаю, он ничем особенным не знаменит. Не царского рода. Зачем латинянам и луцерам в правители такой непримечательный юнец?

   — Затем, что его выдвигают сабиняне — другой причины нет, — ответил Публий. — Просто должно же хоть раз выйти по-нашему. Нас привёл сюда собственный царь. Когда Тация убили, следовало выбрать другого, но Ромул отговорил. Тогда ходили слухи, что Римом будут по очереди править латинский и сабинский цари, хотя, по-моему, соглашения на этот счёт не было. Тем не менее это справедливо: Ромул был латинянином, теперь наша очередь. Кое-кто из друзей предлагает в кандидаты меня, но я отказываюсь. Я слишком стар, нам нужен сабинянин, который правил бы хорошо и долго, чтобы уравновесить ромуловы тридцать семь лет.

   — Латиняне выставили Прокула, а он ещё старше тебя, — заметил кто-то.

   — Зато он сражался за Ромула в старые времена, в Альбе, и видел основание города. Этим не может похвастаться ни один сабинянин.

   — Хорошо бы всё-таки найти кандидата повлиятельнее.