Ромашка

Анна редко обслуживала этого скромного посетителя. Но сегодня, едва фельдфебель уселся за столик, она поставила перед ним тарелку с рисовым супом. Девушка даже не взглянула на него, не произнесла ни слова. Она и раньше почти никогда не задерживала взгляда на фельдфебеле Беккере, словно позабыла о давнишнем, так взволновавшем его разговоре. Неужели забыла? Удивительно. Но Курта она видела, знала… Это несомненно! Курт исчез. С января прошлого года — ни одной весточки. Он мог сообщить о себе: тот адрес, на который шли письма, не изменился. Эта девушка появилась у них в апреле. Да, она знала Курта, помнила черты его лица и даже смогла уловить сходство в лицах братьев. Зачем ее водили в военную разведку? Если бы она была осведомительницей — обер–ефрейтор не стал бы ее сопровождать. Эти вещи не делаются так грубо.

Беккер ел суп, казавшийся ему совершенно безвкусным. Вдруг он услышал негромкий и спокойный голос Анны:

— Господин капитан, я не могу отвечать на ваш вопрос. Там меня предупредили. Если вас интересует причина моего отсутствия — позвоните туда.

Начальник столовой капитан Бугель виновато кашлянул.

— Конечно, я понимаю… Я интересуюсь в том смысле, не собираетесь ли вы перейти на другую работу. Этого я вам не советую. Здесь спокойнее и выгоднее.

— Все будет зависеть не от меня.

— Конечно, конечно, я просто советую.

Они стояли за занавеской. Беккер слышал каждое их слово. Он не знал, что Анна Шеккер помогает капитану Бугелю обменивать некоторые излишки продуктов на ценные вещи, и поэтому не понял, почему начальник подчеркивал выгодность работы в столовой. Но остальное он понял. «Там» — военная разведка. Девушку, видимо, часто вызывают туда. Дьявольская загадка. Этой девушки нужно бояться как огня.

Через полминуты Анна принесла на подносе отбивную котлету и стакан компота. Приблизившись к столу, она сказала так, точно обращалась не к Беккеру, а к какому–то другому невидимому человеку:

— Господин фельдфебель, я не сомневаюсь, вы помните наш старый разговор?

— Не понимаю. О чем вы говорите? — удивленно отозвался Иоганн.

Девушка даже не посмотрела не него.

— Слушайте меня внимательно и не спешите с выводами. Полтора года — срок немалый. Правда?

— Смотря…

— Молчите и слушайте, — мягко оборвала его официантка, расставляя на столе посуду. — Срок достаточный для того, чтобы я, зная о вашем… зная многое, смогла бы разоблачить вас… Я этого не сделала. Нет, вы молчите. Думайте. Ах, я забыла вилку. Простите, сейчас принесу.

Анна упорхнула. Иоганн сидел бледный. Недаром он боялся этой проклятой русской немки. Что она знает? Она что–то знает. Что?

Появилась официантка, подала вилку и нож.

— Вы испугались? Напрасно. Выслушайте до конца и, пожалуйста, молчите. Вы — Мюллер. Ваш брат Курт Мюллер в январе прошлого года перешел к партизанам. Это из абсолютно точных источников. Не удивляйтесь, я сама помогла ему уйти в отряд. Он назвал мне ваше новое имя, описал внешность, указал, где вы служите. Вам добавить хлеба? Минуточку…

Снова упорхнула и вернулась с двумя кусочками хлеба на тарелке.

— Пожалуйста! Не спешите с выводами. Я знаю, вы хотите пойти и немедленно донести на меня. Что вам это даст? Сохраните конспирацию? Нет. Погубите и себя, и меня. Подождите, я приду.

Она долго не появлялась. На бледном лбу Иоганна вздулась синеватая вена. Он думал. Одна догадка сменяла другую. Курт арестован и у него нашли письма? Но письма Курту писал не он, а его товарищ, солдат Фауль, Фауль на аэродроме, эта девушка с Фаулем не разговаривала. Кроме того, Фауль в целях конспирации именовал его не Иоганном, а Карлом Фростом. Если бы Курт был арестован и у него нашли письма, началось бы с Фауля. А девушка после своего появления в столовой обратилась именно к нему, Иоганну. Тогда она только намекнула, бросила семя догадки. Полтора года! Если бы она хотела его выдать — она не стала бы ждать так долго. Рискнуть? Риск должен распространяться только на него одного. Нужно предупредить Фауля.

Анна Шеккер с пустым подносом подошла к столику. Теперь она смотрела прямо в глаза фельдфебелю. Миловидное лицо было веселым, но в глазах чувствовалось беспокойство.

— Тарелки можно убирать? Какие у вас есть вопросы?

— Что вы от меня хотите?

— Активной борьбы за дело, в которое вы верите. Вы верите?

— А конкретнее?

— Вы будете мне помогать.

— Мне нужно подумать.

— Для раздумий у вас было много времени, господин фельдфебель. С тех пор как я здесь работаю, вы каждый день думали обо мне. Это я хорошо знаю… Сейчас я не могу долго ждать. Ответ должен быть дан завтра. Помните, один ваш неверный шаг — и мы оба погибнем.

…На следующий день, когда Анна Шеккер обслуживала штабного писаря, он посмотрел на нее чистыми серыми глазами в упор и произнес тихо, но четко выговаривая каждое слово:

— Послезавтра. Железнодорожный узел Грязи. Весь полк. Время появления над целью — ноль пять.