Ромашка - 2

Чокаемся, и я подношу бокал к губам, собираясь пригубить. Но Роман пока не пьет, а наклоняется ко мне с поцелуем, оперевшись локтем на спинку дивана. Я тоже убираю руку с бокалом в сторону, чтобы подставить губы. Сладкий горячий поцелуй с горечью виски…

Разъединившись, пьем - Серебров залпом, я делаю глоток, другой, потом, решившись до конца - если Дорохина не позвонит, это будет хоть каким-то наркозом. Роман, весь подавшись ко мне, ждет, пока допью. Жгучий алкоголь продирает горло и желудок до самых кишок, разливаясь теплом – сморщившись, мотаю головой: вот так вот без всякой закуски и спаивают бедную девушку. Склонив голову вниз, прикладываю пустой прохладный бокал к пульсирующему жаром виску. Серебров сочувственно передразнивает, тоже сморщившись:

- М-м-м… М-м-м… Еще?

Это ж не коктейль, я тут через пять минут вообще буду никакая – отрублюсь или ноги откажут и делай с пьяной бабой, что захочешь, не сбежит. Мотаю головой скривившись:

- Не, не, не. Спасибо.

А вот закусить не помешало бы. Возвращаю пустой бокал и, склонив голову вниз, подношу кулачок к носу и губам, хотя бы занюхать горечь.

- Хэ!

Отвернувшись, Серебров отставляет посуду на столик возле торшера, и слезает с подушки, подсаживаясь поближе:

- Двигайся.

- Что?

Автоматически пересаживаюсь, освобождая место, все никак не в силах до конца отдышаться. Уже тепло не только в груди, и животе, но и гулко в голове. Гулко и пусто, мысли расползаются, превращаясь в кашу. Виски на красное вино это конечно не водку на пиво, но тоже красиво. Черт, о чем это я? Роман обнимает меня за плечи, приблизив лицо вплотную, и смотрит в глаза. Он легонько тянет меня к себе навстречу, упираясь лбом в лоб и закрыв глаза, тихонько бодается, а потом ищет мои губы:

- Маш.

Мы тремся щеками, губами и я теперь понимаю, что значит плыть по волнам без всяких мыслей. Я чувствую его руку скользящую вниз, на бедро, на коленку, туда, где кончается платье. Он шепчет:

- Ты очень красивая девушка.

Я все еще надеюсь на спасение и крепко сжимаю сумочку в руках, ожидая звонка. Чуть отстраняюсь:

- Ты мне льстишь.

Серебров целует шею и я, задрав голову вверх, подставляю ее сильнее. Черт, что я делаю… Он шепчет:

- Я тебе говорю правду.

Он становится настойчивей и, придерживая за талию, наваливается на меня, заставляя опрокинуться на спину, несмотря на жалкие попытки ускользнуть. Я уже сама не знаю, чего хочу больше – чтобы Светка позвонила или чтобы забила на мою просьбу. Но все равно еще сопротивляюсь - вцепившись двумя руками в сумочку, держу ее перед собой, мешая Роману. Он вдруг останавливается и тянет сумочку к себе:

- Давай.

Мою последнюю преграду?

- Зачем?

- Ну, я уберу.

Дура дурой:

- Куда?

Он непонимающе смотрит на меня:

- Ты что, боишься, что я ее украду, что ли?

Немного прихожу в себя. Встряхнув головой, разжимаю нехотя пальцы:

- Извини, вот еще.

Отвожу глаза в сторону, отмахиваясь:

- Глупости! Чего я боюсь?

- Не знаю, не знаю...

Пользуюсь моментом и просветлением в мозгах, чтобы отодвинуться и снова сесть нормально. Серебров шутливо качает головой, откладывая отнятую сумку на бортик спинки дивана, а потом впивается в мои губы так, что захватывает дух и кажется я сама, с минимальной помощью, заваливаюсь на другую подушку, лежащую в изголовье. Все, я пропала! Подняв выставленное вверх колено, пытаюсь сжаться, да куда там. Чувствую, как рука Романа скользит вниз вдоль талии и бедра вниз к подолу платья, лаская ноги, потом вверх, увлекая платье с собой… И нет ни сил, ни желания отказать ей в этом стремлении. Моя ладошка привычно прижимается к шершавой мужской щеке, а губы раскрываются навстречу. Телефонного звонка, тогда, так  и не  случилось...

Очнувшись от воспоминаний, смотрю на часы - день пролетел, можно уходить…

***

Зато вечером, дома, только и разговоров, что о маньяке. Не успеваю даже переодеться, как Дорохина обрушивает на меня свои новые страшилки. Переодевшись в фуксиевую майку и слаксы, жду пока Светка наговориться и освободит место в ванной. Но сегодня, кажется, поток пугалок неиссякаем - кто-то написал ей на лобовом стекле автомобиля «Я тебя ждал» с тремя восклицательными знаками и это совершенно выбило подругу из колеи. Покорно стою, привалившись к притолоке в проеме ванной, и терпеливо грызу ноготь:

- Что, так и написал «Я тебя ждал»?

Дорохина смотрит на меня из зеркала:

- Да, так и написал, представляешь?! Помадой написал.

- Помадой?

Не скрываю удивления - у мужика помада? Сложив руки на груди, переступаю с ноги на ногу и пытаюсь сообразить, чтобы это значило:

- А... А он случайно не гей?

- Слушай, ну какая мне разница, гей он или нет? Главное, чтобы отстал уж от меня.

Как какая разница?! Это ниточка для милиции! Продолжаю расследование:

- А ты скажи мне, а ты надпись стерла?