Ромашка - 2

Вот, пристала… Ну, если только так - беру прохладную емкость в руки и прикладываю к виску, а потом усаживаюсь на боковой валик кресла у дивана…. О-о-о… Как хорошо-то! Опускаю голову вниз, и волосы сваливаются потоком на лицо. Передвигаю бутылку на лоб и постанываю от облегчения. Дорохина садится на другой валик кресла возле меня и громко хлопает рукой об руку, добивая меня грохотом. Я морщусь, прижимая бутылку к башке двумя руками, но она слишком быстро нагревается, теряя эффективность.

- Свет, не хлопай!

- Это ты не хлопай, ушами своими.

Идти или не идти на работу? Сама я точно не соберусь. Светка склоняется, чтобы идти и я, в отместку, перекладываю на нее все заботы о своем внешнем виде. Безвольно опустив руки на колени, сижу, все в том же халате, с безучастным видом, в ванной на табурете и буквально засыпаю, пока она расчесывает мне волосы. Так бы сидела и сидела до самого вечера... Еще бы Мими тут не скребла бы своими когтищами по кафелю – совсем было бы идеально.

***

Через два часа такси меня привозит в офис. Естественно, сама сесть за руль я не решаюсь и это правильно, потому, что самостоятельно управлять, и то с трудом, сейчас могу только лифтом. Пока поднимаюсь на этаж, рассматриваю себя в зеркало и не узнаю – ну, право зомби. Бледная, в темных очках, в кроваво-красной блузке и похоронно-черной юбке… Бр-р-р… Встряхиваю копной распущенных волос и тут же морщусь от боли в затылке. Хочется схватиться двумя руками за башку и сжать ее со всей силы. Жаль, портфель мешает, а то бы так и сделала…

Наконец, приезжаю на этаж и, держась за створку двери одной рукой и прижимая локтем другой к себе сумку, выкарабкиваюсь из лифта на полусогнутых, с полным туманом в голове и рябью перед глазами. На автопилоте киваю каким-то мельтешащим здесь девицам:

- Здрасьте.

Прижав пальцы ко лбу, вымученно улыбаюсь и топаю показаться в директорскую приемную. Кто-то невидимый здоровается:

- Добрый день.

Даже не пытаюсь рассмотреть кто это:

- Здрасьте

Настя, болтающая у себя за стойкой по телефону, поворачивает голову в мою сторону:

- Доброе утро, Мария Павловна.

Какой, все-таки, ужасно длинный холл… Мне плохеет с каждой секундой и хочется приткнуться куда-нибудь в уголок. Перекладываю портфель в левую руку, а правой, локтем, опираюсь на секретарскую стойку. Оглядываюсь вокруг. Уфф… Передышка. Голова сама клонится к руке, и я тру висок, разгоняя туман.

- Маш! Ой… Мария Павловна!

- Да, привет Насть.

Меня откровенно крючит.

- Вам что плохо? Может быть вам помочь, а?

- Да, что-то прихворнула…

Отрываюсь от стойки и ползу дальше, к своему новому кабинету. Ох, тяжко мне, тяжко. Задираю голову к потолку и вздыхаю. Кто-то опять здоровается:

- Здравствуйте.

Каждое слово, словно гвоздь в затылок и я опять морщусь.

- Ой… Здрасьте.

Так и иду, держась за голову и стараясь не расплескать мозги.

Но дойти до спасительной двери не успеваю – сзади раздается громкий голос Пузырева:

- Мария Павловна!

У него какие –то листки в руках. Наверняка какую-то фигню хочет всучить. Протестующе выставляю руку вперед, отстраняя от себя все его бумажки.

- Привет… Да.

- Здравствуйте. А… У меня тут есть некоторые соображения.

Меня аж всю перекашивает. Ну, прямо, с ног до головы. Это он про что? Ни одного слова не поняла. Растягиваю губы в щель:

- Так. Стоп… Во-первых, не ори.

- А... А я не ору.

Я его не слушаю, киваю и разворачиваюсь в сторону открытой двери в кабинет:

- Вот. А во-вторых, потом.

- Что, потом?

Голосом, не терпящим возражений, заканчиваю прения:

- Все, потом!

Захожу внутрь и плотно прикрываю дверь.

***

И двадцати минут не могу просидеть - меня мутит и приходится выползать наружу. Цель понятна - успеть до унитаза, когда начнет выворачивать. А может, если погулять по холлу, по кабинетам, то и не начнет? Но здесь тоже не сладко - народ снует, болтает, суетится. С кухни, еще издали слышатся женские голоса на повышенных тонах, мгновенно отдающиеся в голове новой болью… Стасин визг особенно болезненнен:

- Кто бы говорил, гордая нарисовалась! Сама с каким то студентом по подвалам тискается!

Настин голос, не такой тонкий, как у Болотной, громко пытается перекрыть весь звуковой диапазон, слышимый человеческим ухом:

- Кто тискается, ты чего несешь-то вообще?

- Куры несутся, ясно?

Блин, поубивала бы всех! Нашли время и место. Врываюсь на кухню и, взмахнув отчаянно руками, сама ору:

- Так, стоп, прекратите!

Я хриплю почти мужским басом, заставляя курятник боязливо притихнуть, а потом прикладываю руку ко лбу - у меня там, в башке, и так стадо слонопотамов, а тут еще это бабье с воплями.

- Потише нельзя? Разорались, как коровы недоеные, кошмар какой-то!