Ромашка-1

Блондинка начинает прохаживаться вдоль кресел перед взором Петра Константиновича, который вальяжно сидит во главе стола, закинув ногу на ногу. Кир девушку хвалит:

- Превосходно! Даночка, скажите, а как вы трактуете термин «предельная откровенность»?

Козлов, покачиваясь в кресле, прерывает сладкоголосого:

- Кирилл Борисович, не пугайте девушек словом «трактуете».

Мужчины с усмешкой переглядываются, и Побужецкий тянет руку вверх, убирая волосы с обнаженного плеча блондинки:

- Может быть, вот так?

Потом проводит легонько двумя пальцами по ее голому животу:

- Или вот так?

Тихонько делаю несколько фоток на телефон.

Козлов шутит:

- Ну, что, не взмерзли?

Побужецкий бодро подхватывает:

– А я уже распорядился - сейчас организуют чаек, бутербродики.

- А может быть шампанское? М-м-м?

Женский голос соглашается:

- Было бы неплохо.

Блин, их откровенно снимают прямо в офисе и никакого протеста. Снова вкрадчивый голосок Кира:

- Хэ… Извините, Петр Константинович, можно вас на минутку?

И я покидаю свой пост.

***

У себя в кабинете, сбрасываю фотки на компьютер и отсылаю на домашнюю почту. Не знаю как, но, чувствую, они нам всем еще пригодятся. Ход мыслей прерывает стук в дверь и внутрь стремительно заходит Сергей:

- Маш, извини, не помешал?

Подняв руку, жестом призываю меньше говорить, а лучше подойти ближе:

- Не помешал.

Он проходит через весь кабинет, прямо к окну и с шумом выдыхает:

- Фу-у-у-ух.

Он там топчется, а потом возмущенно восклицает:

- Слушай, у меня слов нет!

- Ты о чем?

Пригожин уже бродит где-то рядом, вдоль торца стола:

−А я понять не могу. У нас тут офис или бюро знакомств?

- Ну, я, честно говоря, всегда думала, что первое.

- Вот и я тоже думал. Но если бы ты видела, что там сейчас Козлов с Побужецким вытворяют...

Эта история мне уже знакома и влезать в нее глубже, чем влезла, желания нет. Бормочу:

- Я в курсе.

- Угу, ощущение такое, что они кандидаток не для работы выбирают, а для бани. Смотреть противно.

Если он пришел за советом или думает, что я кинусь драться с Козловым и Побужецким - то напрасно:

- Ну, противно, не смотри.

Он снова подступает к торцу стола:

- Маш, ты не понимаешь что ли?

Господи, чего он от меня-то хочет? Поднимаю глаза вверх, в потолок. Я никто и звать меня никак. Неудачница. И на работе, и в личной жизни. Не сделаю доклад к вечеру, и меня завтра вышибут отсюда. Если тебе так хочется быть правильным и выступить против руководства - выступи! А у меня и без этого проблем куча. Срываюсь:

- Да что я должна понимать!

Решительно встаю из-за стола:

- Так, Пригожин.

Мы стоим лицом к лицу, и я пожимаю плечами:

- Я всего лишь начальник отдела. Чего ты от меня хочешь?

Он мотает головой, пытаясь что-то сказать, но я не даю:

- Вот там начальство, туда иди, к ним.

- Маш.

- Что?

Пряча глаза, он вдруг тушуется:

- Да... Так, ничего… Ничего, извини.

***

Набираю номер майора Парамонова:

- Виталий, простите, меня тут не было на месте, вы мне не звонили?

- Нет, но на московских дорогах ваш сотрудник нескоро появится.

В смысле? Заловили без документов и прав на вождение? Не дай бог, сбил кого-нибудь.

- Как не скоро? Почему?

- Так стукнулся в воскресенье ваш товарищ или кто там за рулем был.

Так стукнулся, что и за руль больше не сядет? Известие пугает еще сильнее:

- Как стукнулся? Где?

- Да прямо на Новослободской.

Это как раз недалеко от дома Романа!

- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.

Троллейбус? Даже заикаться начинаю:

- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!

- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.

Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:

- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?

- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?

- Да-да, на этот телефон.

- Тогда, до свидания.

Перекладываю трубку к другому уху:

- Да, хорошо, я буду ждать.

- Обращайтесь.

- Да, спасибо.

Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:

- Мамочка моя… На встречку!

***

Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:

- Ой-ой-ой!

Подруга успокаивает:

- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?

Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:

- Да не могу я поспокойней!

- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.