Романовы

Но прославились они именно в Москве. Московские князья XIV столетия осваивали новые земли, привлекали крестьян и воинов из окрестных земель; так на московской службе оказались выходцы из Литвы (князья Голицыны, Хованские), ордынские «царевичи» и бояре из других княжеств (Кобыли-ны, Годуновы), перешедшие на службу к удачливым и богатым московским Даниловичам. Здесь они получали новые владения-вотчины и вместе с менее знатными слугами («детьми боярскими») стали сплочённой общностью воинов — московской «кованой ратью».

Через 200—300 лет они могли бы стать настоящими феодалами на манер западных баронов и графов. Однако материальные возможности Руси по содержанию тяжеловооружённых рыцарей были ограниченны в силу природных и почвенноклиматических условий, слабости городов и упадка многих ремёсел. К тому же с середины XV столетия в Северо-Восточной Руси на месте федерации княжеств складывалось единое Московское государство. Вассальные отношения сменялись подданническими, немногочисленный слой знати не получил возможностей для развития: на Руси так и не выросли родовые замки; не к кому было и «отъезжать» со службы.

Московское государство формировалось как огромный военный лагерь: слуги князя были всегда готовы к мобилизации. В XIV—XV веках они составили «государев двор» — военно-административную корпорацию, насчитывавшую две-три тысячи человек. Связанный с Москвой земельными пожалованиями (на территории Московского и Великого Владимирского княжений) и наследственной службой, он стал опорой московских князей в их борьбе за первенство, его члены составили ближайший круг советников, администраторов, послов и судей, а их потомки стремились сохранить и приумножить достигнутые отцами «честь» и «место».

От старшего сына Андрея Кобылы, Семёна Жеребца, пошли фамилии Ладыгиных и Коновницыных; от Александра Ёлки — Колычёвы, Неплюевы и Боборыкины; от младшего, пятого, Фёдора Кошки — будущие Романовы и Шереметевы. Кошка стал верным слугой Дмитрия Донского: в 1380 году князь, отправляясь на Куликовскую битву, оставил его «блюсти» Москву; боярин вёл переговоры с могущественным в ту пору Великим Новгородом, в 1389 году стал одним из десяти свидетелей завещания великого князя, а в конце жизни постригся в монахи. Ему принадлежало сохранившееся до наших дней рукописное Евангелие с миниатюрами и кованым серебряным окладом. Сын боярина, Иван Фёдорович Кошкин, и внук, Захарий Иванович, не потерялись среди знатных княжеских фамилий, стекавшихся к московскому двору с середины XV века, — князей Шуйских, Воротынских, Мстиславских и многих других.

Сподвижниками великого князя Ивана III (1462—1505) стали братья-бояре Яков и Юрий Захарьины — они сватали дочь московского государя княжну Елену за литовского князя Александра. Юрий в 1485 году в составе русского войска ходил на Казань, в 1488-м наместничал в Великом Новгороде, в 1500-м в походе против Литвы взял Дорогобуж и участвовал в битве на реке Ведрошь, закончившейся разгромом литовского войска.

Его дети писались уже Захарьиными-Юрьевыми. Из них наибольшую известность получил окольничий и боярин великого князя Василия III (1505—1533) Михаил Юрьевич. Как и отец, Михаил был воеводой в походах на Смоленск в 1512— 1514 годах и на Казань в 1524-м. Он исполнял дипломатические поручения: в 1511 году был послан в Литву, чтобы наладить тайную переписку великого князя с его сестрой, вдовствующей княгиней Еленой; в 1519—1520 годах сажал царём в Казани московского ставленника Шаха-Али (в русских документах — Шиг-Алея); при его участии проходили переговоры с литовскими послами и посланником германского императора Сигизмундом Герберштейном. Поручались ему и более деликатные миссии; тот же Герберштейн рассказывал, как «государев секретарь» Михаил Юрьевич отравил «правителя» Каширы, обвинённого в заговоре против великого князя. Во время своей последней болезни Василий III вызвал доверенного боярина из Москвы, и тот всё время находился при нём, поддерживал его при причащении и помогал ослабевшему государю перед смертью творить крестное знамение.

Менее заметный его брат, окольничий Роман Юрьевич, вошёл в историю, когда его дочь Анастасия стала в 1547 году женой молодого царя Ивана IV Васильевича и тем обеспечила фамилии приближение к трону, хотя сама ушла из жизни в 27 лет не от частых родов (она произвела на свет шестерых детей), как считали ранее, а от солей ртути, как показало современное исследование её останков. При этом семейная драма царя обернулась неожиданным последствием — конфликтом с ближайшим окружением и старыми традициями «государева двора». Составитель Пискарёвского летописца приписывал инициативу создания опричнины старшему представителю клана Захарьиных-Юрьевых, двоюродному брату покойной царицы Василию Михайловичу: «Взъярися царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии на всё православное хрис-тиянство по злых людей совету: Василия Михайлова Юрьева да Олексея Басманова и иных таких же, учиниша опришнину».