Роман в формате хэппи-энд

— Я понимаю, ты талант, а я… — проговорил он, сердито теребя ботинком коврик у двери. — Но я преданный. И честный. У нас все мужчины в роду такие, спроси у кого хочешь, — Настя незаметно улыбнулась. — Словом, если я тебе хоть сколько–нибудь интересен… если когда–нибудь, пусть не сразу, но я стану тебе нужен… Я… я буду самым счастливым человеком на свете!

Настя опять улыбнулась: какие они все же смешные, эти москвичи. Она взяла у него сумку и, как маленького, за руку ввела через порог.

4

=====

Отправлено: 22 июля

От: Сергей Ростовцев

Кому: Марина Елагина

Тема: Не так!

=====

Марина!

Сейчас вечер… Время приближается к восьми…

Я знаю, что ты прочитаешь эти строки только завтра утром, придя на работу, и все же пишу сейчас…

На душе муторно… Сколько надежд связывалось с днем возвращения, сколько раз в мыслях представлялось, как все может произойти, и как нескладно и бестолково все на самом деле получилось.

Почему, почему все так вышло?

Дело, наверное, в том, что мы почти не спали накануне ночью. В Холмогорах дожди размыли дорогу, ведущую к райцентру, нас с голландцем еще затемно вывозил к шоссе гусеничный трактор. Потом ожидание в аэропорту, какие–то досадные накладки с билетами и визой моего голландца… Нервы, ругань, телефонные звонки… Потом туман на взлетной полосе…

В самолет мы сели растрепанные и взвинченные… Долго не могли успокоиться. Наконец голландец задремал, а я наоборот, почувствовал, что во мне нарастает какое–то необъяснимое волнение, почти нетерпение… А когда через два часа самолет сделал правый вираж и стал снижаться, и под его крылом, увеличиваясь, стали проноситься аккуратные квадратики пригородных Пулковских теплиц, я вдруг почувствовал пустоту под ложечкой и похолодевшие пальцы. А в это время кто–то расчетливый хладнокровно прикидывал в голове: в 10:30 мы приземлимся в аэропорту; полчаса на багаж, значит в 12 можно быть дома; душ, побриться, переодеться — еще полчаса, так что можно успеть как раз к твоему обеду в редакции. Если, конечно, машина сразу заведется после четырех месяцев простоя.

На Севере поздняя весна еще только пыталась робко перерасти в лето, А в Питере нас встретило полновесное начало июля, с тополиным пухом, жарой, с политыми с утра улицами, короткими юбками, загорелыми икрами, вызовом в девичьих взглядах…

Машина завелась сразу…

И опять эта цепкая расчетливость — я не стал подниматься в редакцию, а остановил машину в двадцати метрах от дверей на другой стороне улицы, по твоему пути в кафе… Я сидел и ждал, будто подкарауливал тебя, как притаившийся хищник поджидает касулю на ее тропе к водопою.

Почему? Откуда это взялось?