Роман в формате хэппи-энд

Всем, безусловно, нравится, что он запросто лопочет по–иностранному. Особенно школьникам. И ведь как ловко — страсть! Поросль школьного возраста по двадцать раз на дню специально проходят мимо, что бросить небрежно: «Hi! How are you?» — и услышать в ответ: «I’m fine. And you?» После чего удовлетворенно кивнуть головой и отвалить по своим делам. А что тут такого? Специалист из Нидерландов. Обычное дело!

Но сам Йохан немного спал с лица: отношение местного населения к его гуманной и благородной миссии становятся более менее понятно.

Народ здесь симпатичный. С одной стороны — наивный. С другой — проницательный и хитроватый. В основном, деликатный. Даже застенчивый. И женщины все — красавицы. Красивые невозмутимой северной красотой.

Но все категорически убеждены, что любая европейская наука, может быть где–то и верна, но к нашим холодам и просторам никак не применима.

Поэтому слова Брамса все воспринимает с терпеливым снисхождением. С ним не спорят, даже соглашаются, но продолжают делать все по–своему. По старинке. А к нему относятся как к безобидному, чудному, себе на уме учителю. Скажем, ботаники.

Впрочем, по российской традиции его даже полюбили: а чего, мужик симпатичный, не злой, и им добра желает. А уж то, что ничего из его советов ничего не получится — так это не его вина. Такая у нас планида …

Наши все время хотят поразить его широтой души и удалью. Например, во время застолья. Первое время Йохан постоянно мучился животом — у них не принято столько есть и пить.

Большие надежды местное население возлагало на первое мытье в бане. Казалось, что уж нашего пара голландец точно не выдержит. А он выдержал. И в ледяную воду бросался вместе со всеми. Знай ихних, голландских! Вот только от стакана самогона за легкий пар отказался.

Кстати, Йохан вывел свою собственную теорию, почему в России так много пьют. Оказывается, потому, что пища у нас непомерно жирная, содержащая чудовищное количество холестерина. А холестерин, как известно, разлагается алкоголем. Так что резоны повального пьянства — медицинские!

Ему выдали на складе резиновые сапоги от «Красного треугольника» и стеганую телогрейку на меху. Агроном пожертвовал ему свою кепку, и теперь, даже несмотря на золоченую оправу очков от Диора, его не отличить от местного жителя. Родная голландская мама не признала бы, не говоря уж о жене и прочих родственниках.