Роман о Тристане и Изольде

Они повели его к королю.

— Государь, — сказал колдун, — прикажите вашим охотникам спустить свору ищеек и оседлать коней. Объявите, что вы семь дней и семь ночей будете в лесу на охоте, и вы можете меня повесить, если не услышите в эту же ночь, какие речи ведет с королевой Тристан.

Король так и сделал, хотя и очень неохотно. Когда наступила ночь, он оставил своих охотников в лесу, посадил карлика за собой на коня и вернулся в Тинтажель. Потайным входом он проник в сад, и карлик привел его к большой сосне.

— Государь, вам надо взобраться на ветви этого дерева. Возьмите туда с собой ваш лук и стрелы; они вам, быть может, пригодятся. Да держитесь потише; долго ждать вам не придется.

— Убирайся, чертов пес! — ответил Марк. И карлик ушел, уводя коня.

Он сказал правду: король ждал не долго. В эту ночь луна сияла, светлая и прекрасная. Скрытый в ветвях, король видел, как его племянник перескочил через острую изгородь. Тристан встал под деревом и принялся бросать в воду стружки и сучья. Но так как, бросая, он наклонился над ключом, то увидел образ короля, отраженный в воде. Ах, если бы мог он остановить мчавшиеся стружки! Но, увы, они быстро несутся по саду. Там, в женских покоях, Изольда следит за их появлением: она, несомненно, уже увидела их и спешит сюда. Да защитит Господь любящих!

Она явилась. Тристан стоит неподвижно и глядит на нее; он слышит на дереве скрип стрелы, вправляемой в тетиву.

Она подходит, легкая и осторожная по обыкновению. «Что это? — думает она. — Почему Тристан не бежит мне навстречу? Не увидел ли он какого-нибудь врага?»

Она останавливается, хочет проникнуть взглядом в темную чащу; внезапно, при свете луны, она тоже замечает голову короля, отраженную в ручье. Она проявила свою женскую сообразительность тем, что не подняла глаз на ветви дерева.

— Господи Боже! — прошептала она. — Дозволь мне только заговорить первой.

Она подошла еще ближе. Послушайте, как она опередила и предупредила своего милого:

— Сеньор Тристан, на что ты отважился? Звать меня в такое место и в такой час! Ты говоришь, что уже много раз меня вызывал, чтобы упросить меня. В чем твоя просьба? Чего ты от меня ждешь? Наконец я пришла, ибо не могла забыть, что если я королева, то этим обязана тебе. Я здесь; чего же ты хочешь?

— Просить милости, королева, чтобы ты успокоила короля.

Она дрожит и плачет, а Тристан славит Господа Бога, что он открыл опасность его милой. — Да, королева, часто звал я тебя, и всегда напрасно: с тех пор как король прогнал меня, ты ни разу не удостоила явиться на мой зов. Сжалься теперь надо мной, несчастным: король меня ненавидит, не знаю за что; но ты, может быть, знаешь. А кто, кроме тебя одной, может смягчить его гнев, благородная королева, добрая Изольда, которой доверяется сердце Марка?

— Разве ты в самом деле не знаешь, сеньор Тристан, что он нас обоих подозревает? И в какой еще измене! Мне ли, к великому моему стыду, сообщать тебе о том? Мой супруг думает, что я люблю тебя преступной любовью. Про то знает Господь; и если я лгу, пусть он покроет позором мое тело! Никогда не дарила я никого своей любовью, кроме того, кто первый заключил меня, девушку, в свои объятия. Ты хочешь, Тристан, чтобы я просила короля о твоем помиловании? Да если бы он узнал только, что я пришла под эту сосну, завтра же он развеял бы мой прах по ветру!

Тристан воскликнул с тоскою:

— Говорят, милый дядя: «Тот не подл, кто не делает подлостей». Но в чьем же сердце могло зародиться такое подозрение?

Изольда продолжала:

— Да, ты любил меня, Тристан, — к чему это отрицать? Разве я не жена твоего дяди и не спасла тебя дважды от смерти? И я, в свою очередь, любила тебя: разве ты не родня королю, и не слышала ли я много раз от моей матери, что жена не любит своего мужа, если не любит его родни? Из любви к королю я любила тебя, Тристан, и даже теперь, если он вернет тебе свою милость, я буду этому рада. Но я дрожу, мне очень страшно. Я уйду, я и так слишком замешкалась.

Вверху, на ветвях, жалость разобрала короля, и он тихо улыбнулся. Изольда побежала. Тристан молил ее вернуться:

— Королева, во имя спасителя, приди ко мне на помощь, смилуйся! Трусы хотели отстранить от короля всех тех, кто его любит; им это удалось, и теперь они посмеиваются над ним. Пусть так! Я уйду из этой страны таким же бедняком, каким когда-то сюда явился. Но во всяком случае попроси короля, чтобы, в благодарность за прежние услуги и дабы я без стыда мог уехать в далекие края, он дал мне из своей казны сколько нужно, чтобы оплатить расходы, выкупить моего коня и доспехи.

— Нет, Тристан, тебе не следует обращаться ко мне с такой просьбой. Я одна в этой стране, одна в этом дворце, где меня никто не любит, — без поддержки, во власти короля. Если я замолвлю за тебя хоть одно слово, разве ты не понимаешь, что я могу навлечь на себя позорную смерть? Бог да сохранит тебя, друг! Не праведно ненавидит тебя король, но во всякой земле, куда бы ты ни пришел, Господь Бог будет тебе верным другом.