Рома едет в Кремль

А подготовка к историческому противостоянию российских и эстонских футболистов и, соответственно, футбольных болельщиков шла полным ходом. Граждан с черно-бело-синими флагами и другой эстонской символикой в городе было немного. Они почти растворились в массе «зенитчиков» и приехавших поддержать россиян болельщиков из других городов. Только одна группа молодых эстонцев из пятидесяти-шестидесяти человек, приехавших в индивидуальном порядке и собравшихся в пивном баре на Малой Охте, выглядела способной противостоять бойцам «Невского фронта» — самой радикальной питерской группировки. Эти ребята, одетые в одинаковые черные куртки и джинсы, потягивали пиво, неторопливо обменивались фразами на эстонском, изредка звонили куда-то и получали ответные звонки. Конечно, у всех были какие-то предметы болельщицкого обихода: шарфы национальных цветов, бейсболки, флажки, значки и пр. Но серьезность молодых людей наводила пытливого наблюдателя на размышления об истинном характере этого необычного собрания. И не зря: с каждой минутой пополнявшаяся группа была боевым отрядом «Память „Эрны“» имени Альфонса Ребене — штандартенфюрера СС, в годы Второй мировой войны командовавшего дивизией, состоявшей из эстонских легионеров. Кандидатов на поездку в Питер отбирали тщательно. Каждый из них должен был владеть тем или иным видом боевого искусства либо быть спортсменом — боксером, борцом или просто физически крепким и решительным гражданином эстонской национальности. Финансовая сторона путешествия обеспечивалась фондом «Эсти легион», учрежденным для «сохранения боевых традиций эстонских легионеров» рядом бизнесменов, близких к правому крылу местного парламента. Но формально «Память „Эрны“» не была связана ни с упомянутым фондом, ни с какой-либо правительственной либо неправительственной организацией. Название отряда происходило от разгромленного в 1941 году Красной армией и загнанного в болото десантно-диверсионного отряда «Эрна». Тем не менее, как оставшихся в живых членов «Эрны», так и упомянутого выше Альфонса в Эстонии считают национальными героями, ставят им памятники и ежегодно проводят вместе с войсками НАТО в их честь военную игру «Память „Эрны“», совершая марш-бросок и купаясь в болоте.

Планом, подробности которого как раз обсуждались в баре на Малой Охте, было предусмотрено создание во время футбольного матча мощного «кулака», способного не только прорвать милицейский кордон между «эстонским» сектором и местом дислокации «Невского фронта», но и нанести не ожидающим от «горячих эстонских парней» профессиональной драки «невским» как можно больший урон. Сигналом к началу «битвы» должен был стать первый забитый мяч. При этом неважно, в чьи ворота он влетит.

К этому времени вернулся и Шурик, которого Алексеич посоветовал мне держать при себе в качестве охранника-водителя. Он был очень впечатлен посещением музея пыточного искусства в «Крестах».

— Надо же, — говорил он, — какая изобретательность при минимуме доступных сил и средств! Современная криминальная молодежь, как выяснилось, может использовать для пыток любой бытовой прибор: от пылесоса до парогенератора. Тут тебе и кофемолки, и измельчители, и кофеварки капельного типа, и мясорубки. Единственное, что смущает, это отсутствие собственного ноу-хау. Я вот упоминал, Роман Львович, что во время инквизиции было огромное разнообразие пыток и различных орудий, специально разработанных для их исполнения. А вот наши специалисты почему-то ленятся и предпочитают, хотя с выдумкой, но использовать уже готовые аппараты. Все-таки это вторичность — минимум настоящего творчества!

К семи часам вечера Питер как будто вымер. Тридцать тысяч самых преданных и удачливых болельщиков заполнили стадион «Петровский», а остальные либо смотрели игру против эстонской сборной в спортивных барах, либо просто сидели дома у телевизоров. А на футбольном поле пока было все спокойно. Ушедшие в глухую защиту эстонцы неторопливо катали мяч на своей половине поля, пытаясь как можно позже пропустить мяч от россиян. Лишь полузащитники сборной Эстонии Александр Дмитриев и Сергей Терехов передвигались по полю значительно быстрее своих товарищей по команде, но мяча почему-то не получали. Более того, при каждом удобном случае игроки в сине-черно-белой форме предпочитали выбить мяч подальше, желательно за пределы поля. Так продолжалось почти до конца первого тайма. А потом, когда часы на табло стадиона показывали семь часов сорок минут, Владимир Быстров отобрал мяч у замешкавшегося эстонского стоппера, набрал скорость, проскочил в штрафную площадку и сделал великолепную передачу на набегавшего слева Аршавина. Тот легким движением протолкнул мяч вперед, сделал шаг и резко ударил. Мяч затрепыхался в сетке эстонских ворот, и Андрей начал свой знаменитый победный забег с пальцем, приложенным к губам…