Рома едет в Кремль

«Маяк» работал, как всегда, стабильно. Мы с Батиновой уже перевалили за второй час прямого эфира, что само по себе уже немного утомительно. Но бодрость и уверенность в правильности и необходимости того, что я делаю на радио, меня не покидали. Особенно после того, как я, пережидая пятиминутку спортивных новостей, нарушил все и всяческие запреты и закурил прямо в студии. С чувством глубокого удовлетворения выдохнул сигаретный дым, и вдруг произошло нечто труднообъяснимое. Облако дыма почему-то не рассеивалось, а становилось все плотнее и плотнее. Я под столом пнул зевающую Батинову ногой: «Видишь?» «Не-а», — продолжая зевать, ответила она. Облако между тем начинало принимать причудливые формы, а через несколько секунд превратилось в довольно понятную надпись, висящую в воздухе: «После эфира жду на углу Садово-Кудринской и Малой Никитской». Я еще раз пнул Батинову, на что она пригрозила мне, что вызовет пожарных, и они штрафанут меня за курение в студии по полной программе. А надпись висела себе в воздухе, не думая никуда исчезать.

В этот момент я через стекло увидел человека в форме МЧС с прибором, который нам всем был известен как «дымоуловитель». Именно с его помощью труженики огнетушителя и гидранта определяли степень задымленности помещений, чтобы потом составить акт и отнять у творческих работников часть честно заработанных ими средств. Человек бесшумно открыл дверь, и в этот момент надпись растаяла в воздухе, причем в студии резко запахло озоном. «Хорошо, что не серой», — подумал я и, отключив микрофон, спросил, какого хрена пожарному у нас надо. Он вытянул руку, щелкнул кнопкой прибора и с удивлением посмотрел на зажегшиеся на дисплее красные нули. «Не работает, что ли? — сам себя спросил сотрудник МЧС. — Странно, а сигнализация ведь дым показывала. И запаха тоже нет. Извините, что помешал».

Батинова, до этого злорадно поглядывавшая на меня в предвкушении штрафных санкций, поинтересовалась, что я за такие сигареты курю, после которых озоном пахнет. На это я ответил ей, что в ее годы столько пить уже неприлично и с галлюцинациями надо бороться, лучше всего путем интенсивного лечения в специализированном стационаре…

Через полчаса наша программа завершилась, и я отправился вниз, где меня ждал «Лексус» с верными соратниками, временно исполнявшими обязанности моих шофера и телохранителя. Назвав адрес, я развалился на заднем сиденье и стал неторопливо думать о том, какие вопросы задать Алексеичу. Срок начала боевых действий против дьявола и его сторонников уже близился, а мой отряд был еще не полностью укомплектован личным составом, оружием и амуницией, а о плане действий вообще не было известно практически ничего. Поймав себя на том, что начинаю рассуждать как зрелый военачальник, я решил, что непременно узнаю у Алексеича более точную диспозицию и характер предстоящих боевых действий. Надо же что-то, в конце концов, говорить своим бойцам…

Выйдя из машины на Садовом кольце, напротив много лет не работающего планетария, я с помощью Шурика облачился в полную боевую форму. Затянул пояс, поправил перевязь и лихо, как мне казалось, заломил набок стетсон, оснащенный парой страусовых перьев, которые за время, проведенное мной на «Маяке», по моему поручению купили в зоопарке мои вассалы. Гордо проходя мимо удивленно поглядывавших на меня граждан, я прогуливался мимо ограды бывшего особняка Лаврентия Берии, отпугивая излишне любопытных внушительной шпагой, болтавшейся на поясе.

Мощную фигуру Алексеича, приветственно махнувшего мне рукой, я увидел чуть дальше, в конце забора. Поздоровавшись, он увлек меня к воротам, которые не открывались, видимо, лет пятьдесят. С каждой стороны ворот было по металлической решетчатой дверке. Нижняя их часть была забрана приваренным изнутри стальным листом, а сверху до трехметровой высоты решетку закрывал синий пластик. Подойдя к левой двери, Алексеич открыл ее своим ключом, и мы оказались в садике бериевского дома. Про это строение я слышал множество легенд, например, про то, что именно тут хозяин принимал своих относительно многочисленных женщин (нашли, чем удивить, в его донжуанском списке их, судя по воспоминаниям Хрущева, всего-то чуть более 200 было…). Между прочим, писатель Жорж Сименон, большой любитель женского пола, как говорят, имел близкие отношения с пятью тысячами дам и не был первым в мире по этому виду спорта… Еще ходила легенда, что в подвале дома стояла миникамнедробилка, в которой кости жертв главного чекиста дробили в пыль, а потом спускали в канализацию. И в конце концов, сама смерть Берии, как указывают некоторые источники, произошла в этом доме во время его штурма 26 июня 1953 года. Через пару минут мои мысли о судьбе врага народа прервал Алексеич.

— Садик этот, Роман Львович, принадлежит теперь тунисскому посольству, но сегодня по случаю небольшого праздника — дня рождения первого секретаря — дипломаты в полном составе, включая семьи, выехали за город. Так что нам никто не помешает. Присаживайтесь, тут в беседке нам будет удобнее.