Рольф в лесах

Почему вестника, приносящего счастливые новости, встречают не так, как того, кто приносит дурные? Ведь в обоих случаях он только выполняет свою обязанность, а плохие вести или хорошие — в этом нет ни его вины, ни заслуги. Он не более чем нынешний телеграфный аппарат. Однако так было всегда. Могущественный фараон убил гонца, сообщившего дурные известия. Такова уж человеческая натура. А генерал Хэмптон пригласил Рольфа за свой стол, чтобы воздать ему честь, и узнать все подробности, и смаковать их так, будто вся заслуга принадлежит ему одному. Про неслыханно быстрое возвращение Рольфа говорили все, и в официальном донесении в Олбени он был упомянут как один из лучших курьеров.

Три дня Летучий Киттеринг оставался героем форта, затем прибыли другие курьеры, и жизнь пошла своим чередом.

До тех пор Рольф и его товарищи не носили военной формы, но англичане повесили взятого в плен разведчика как шпиона, а потому был отдан приказ, чтобы все разведчики были завербованы в армию официально и надели мундиры.

Одни — их оказалось не так уж мало — не пожелали стать солдатами, другие, как Куонеб, согласились, хотя и очень неохотно, но Рольфа обуял воинственный дух, и он гордился своим мундиром.

Ученья и муштровка, правда, быстро ему приелись, но томили его не так уж долго: надо было доставить депеши в Олбени, и генерал выбрал для этого Рольфа — отчасти чтобы таким образом вознаградить его.

— Готовы пробежаться ещё раз, Киттеринг?

— Да, сэр.

— Ну так отправляйтесь как можно скорее в Форт-Джордж и Олбени. Помощник вам нужен?

— Да. Гребец до Форт-Джорджа.

— Кто вам подойдёт?

— Куонеб.

И когда они отправились в путь, Рольф впервые сидел на корме. Но во всяком случае, они опять плыли вместе, и Скукум восседал на носу. Отправились они днём, и четыре мили по речке одолели медленно; но когда перед ними распростёрлось великолепное длинное зеркало озера Джордж, каноэ понеслось с предельной скоростью — пять миль в час. Когда же они развели бивачный костёр, позади остались добрые двадцать пять миль.

Утренний крик ястреба они услышали уже с воды и, хотя задул противный ветер, прошли за два часа шесть миль.

Впереди показалась такая знакомая пристань Ван Трампера, и Скукум пришёл в неистовое возбуждение, напомнившее о некоторых чёрных страницах его прошлого.

— Куонеб, возьми-ка! — С этими словами Рольф протянул индейцу верёвку, которая тотчас обвила шею Скукума, и так был установлен ещё один рекорд: впервые в жизни пёсик, ступив на землю Ван Трампера, не отпраздновал это знаменательное событие, принеся в жертву хотя бы одну курицу.

Они вошли на кухню, где семья как раз садилась завтракать.

— Кого я видейт! Рольф и Куонеб! А где этот проклятый пёс? Марта, где куры? Ого, Рольф, ты теперь настоящий великан. Как я рад, как я рад! Я уж думайт, эти каннибалы вас съедайт. «Каннибалы или канадцы? Какая разниц!» — вот что я сказайт.

Марта проливала слёзы, малыши тотчас вскарабкались к Рольфу на колени, а Аннета, стройная шестнадцатилетняя девушка, застенчиво ждала в стороне, когда придёт её очередь пожать ему руку.

Дом — это место, где живут те, кого мы любим. Замок и пещера, лачужка и вилла, фургон, плот и баржа на канале, крепость и тенистый куст, если там мы видим лица, живущие в нашем сердце, и нас встречают ласковые руки, — это наш дом. И Рольф внезапно понял: ферма Ван Трампера — его дом.

Пошли разговоры о войне, о поражениях на суше и о славных победах на морях, владычицей которых слыла Британия, но, пожалуй, для слушателей гораздо интереснее были события в жизни долгожданных гостей, и завтрак пролетел как одна минута. Рольф встал, пора было трогаться дальше. Но тем временем на озере разыгралось нешуточное волнение, и следовало обождать. Лучше места для вынужденного ожидания, чем ферма, он не мог бы пожелать, но всё равно его грызло нетерпение. Ведь всякий раз он мечтал обернуться в рекордный срок. Но делать было нечего. Скукум, надёжно привязанный к своему карательному столбу, негодующе повизгивал и, наклонив голову набок, наметил курицу, которую придушил бы с наибольшим удовольствием. Пусть только его, ни в чём не повинного, наконец отвяжут! Куонеб поднялся на скалу сжечь щепотку табаку, чтобы духи озера поскорее успокоились, а Рольф, которому не сиделось на месте, пошёл с фермером осматривать скот и хозяйственные постройки, выслушивая перечень всяких мелких обид. Печка в этом году почему-то повадилась дымить… Рольф взял топор и двумя энергичными ударами срубил две ветки, нависшие над трубой с запада. Больше печка не дымила. Герой охромел и не даёт осмотреть больную ногу — ну просто никого к себе не подпускает. Но человек, знакомый с повадками вола, легко его спутает, повалит под высоким деревом, привяжет больную ногу к суку и спокойно её осмотрит. Причина оказалась самая простая: между копытцами глубоко засел ржавый гвоздь. Гвоздь извлекли, рану тщательно промыли горячей солёной водой, а в остальном положились на природу.